Отправлено 05 December 2015 - 19:49
Спасибо, Марина!
Фактический правитель России во время регентства Софьи князь Василий Васильевич Голицын, которого в Европе называют Великим, после переворота Петра I 1689 г. был сослан с семьей в Архангелогородскую губернию, где и умер в 1714 г. Возможно, секретность и запретность темы стали причиной почти полного отсутствия информации об этой семье Голицыных, потомков Гедимина, в этот период. В литературе фигурируют несколько дат рождения младшего сына Михаила Васильевича, только на мормонском сайте без указания источника приведена дата его свадьбы с Татьяной Степановной Нееловой 1701 г., неизвестны даты смерти М. В. и Т. С. Причем местом ее рождения и их свадьбы на мормонском сайте названа Москва. Известно и сохранилось несколько памятей стольнику Ивану Ивановичу Неелову, который был приставом при Голицыных в Мезени, для чего был направлен из Холмогор, где тогда служил.
Сейчас можно утверждать определенно, что Татьяна Степановна Неелова его племянница, дочь родного брата стольника Степана Ивановича Неелова. По месту рождения и дате свадьбы такой определенности нет. Степан Иванович, как и всякий служивый того времени, служил, куда пошлют, но писался по вологодскому списку, был вологодским помещиком. Мать была также из вологодских дворян рода Мишевских и вряд ли моталась с мужем по его службам. Думаю, что родилась Татьяна Степановна в одном из вологодских поместий Степана Ивановича Неелова. Свадьба могла состояться в Мезени, где тогда находились Голицыны. Известно достоверно, что будучи уже в зрелых годах князь Михаил Васильевич получил разрешение вернуться из ссылки и в 1710 г. был направлен для обучения морскому делу за границей. Удалось найти очень интересный документ, один из самых ярких и эмоциональных для меня образцов эпистолярного жанра того времени. Это письмо, которое князь Михаил Васильевич, будучи за границей на обучении, написал в 1711 г. своему шурину Ивану Степановичу Неелову, в то время капитану Архангелогородского полка, а позднее ставшему товарищем в ранге советника Конторы от строений, при выходе в отставку получившему чин статского советника.
Мой государь и прелюбезный мой друг и брат Иван Стефанович! Здравие твое и супруги вашей, а моей невестушки, вкупе же и Танюшки, сама Божия сохранит десница на веки от всякаго зла.
О себе возвещаю, при помощи Божией, жив во обремененных моих печалях и тягостях. О житии моем возвещаю, житие пришло мне самое бедственное и трудное. Первое, что нищета, паче же разлучение. Наука определена самая премудрая: хотя мне все дни живота своего на той науке себя трудить, а не принять будет, для того, не знамо учитца языка, не знамо науки. Видим то, которыя наша братья приехали для обучения к той же науке, и не единаго не было, чтобы без Латинскаго языка, да и те в три годы ни един человек ни половины окончать не может. А про меня вы сами можете знать, что кроме природнаво языка никакого не могу знать, да и лета мои уже ушли от науки, а паче всего в том моя тягость, что на море никоторыми мерами мне быть невозможно, того ради, что весма болен. Как от города поехал, были в пути 8 недель, и в тех неделях единаго дня здороваго не было, на что свидетелствую себя в том деле теми Московскими господами, которые имели путь свой с нами от Архангелскаго города; а в пунтах или статьях написано господину камисару князю Лвову о всей канпании, которые определены в навигатцкую науку, то есть мореходства, чтобы были на сухом пути, обучалися чертежам зимние четыре месяца, а 8 месяцев всегда бы были непрестанно на карабле; а ежели кто сего дела не обучит, и за то будет безо всякия пощады превеликое бедство, от чего Боже сохрани, и тот престрашны гнев в тех пунтах написан рукою самаго Монарха, и про тот гнев под великим запрещением господину камисару не велено никому сказывать, однакоже мне по любви своей открыл. И я, видя ту ярость, а в себе весма вижу, что сего положеннаго дела не управить, паче же натура моя не может снесть мореходства, и от того пришел в великую печаль и сомнение, и не знаю как и быть. Но прилучился мне такой благоприятный случай: дьячей сын Суворов, которой имеет присудствие свое в Преображенском, и того дьяка сын крестник Государев и жил в Петербурхе, при дворе Государеве, а ныне прислан к нам в Галандию под видом тем, будто учитца, а болше смотреть как наша вся канпания в положенной науке обхождение имеет, и он Суворов ко мне гораздо любовью приклонился и все открыл. И я, видя к себе его сопряжениа в любви, просил его, чтобы дал мне такову помощь, дабы мне свободитца от науки морехотцкия, и он мне то обещал таковым способом чинить. Есть при Государе секретарь, Алексей Макарьев, который носит милость, и к тому секретарю он писал, чтобы он то учинил, упросил, чтобы от той науки морехотцкой отставить, а чтобы учитца какой нибудь сухопутной; также и я, положа на Бога упование, писал с слезным прошением до Федора Матвеевича о том же; а то мое писмо послал он же Суворов чрез того же секретаря, и о том не могу знать, те письма дошлиль, а посланы на почте в феврале в первых числех. И я о том просил его Суворова, чтобы еще дал потверждения писмо. И к тебе посылаю, также и к Федору Матвеевичу, и прошу вас, моего любезнаго друга и государя, умилися надо мною, паче для кровныя своей, с теми писмами съезди, где будет обитать адмирал и оны секретарь, и упроси, чтобы меня отставить от той науки, а взять бы к Москве и быть хотя бы последним рядовым салдатом, а ежели сего невозможно, и хотя бы в тех же Европских краях быть да обучатца бы какой нибудь науке сухопутцкой, толко чтобы не мореходства. И, пожалуй, изволь отдавать из вещей моих, которы есть, тому секретарю или кому другим, от кого помощь сыщещь; пожалуй, не изволь стоять. И паки прошу, умилися надо мною ты, помилуй: ежели ты не вступишь и милости не покажешь, то иному болше некому; а чтобы наши никто не ведал, и для самаго Бога сестре своей, а моей жене, не сказывай, что я о том печалию одержим: сам ты ее печальный нрав знаешь, а болше горячесть серца ея ко мне. А мы нынче пошли морем в Копенгаген в Датцкую землю и будем тамо жить.
Писала ко мне жена моя, будто на вас такое безчастие прибыло,что ваш дом совсем без остатку погорел, и я о том прошу вас, изволь ты брать у жены моей что из вещей моих, да продать, и на те денги строить дом свой, того себе не помни, что пишу к тебе про сие, утешая, или даю знать в том виде себя, или какие куплементы отдаю; но зритель на мя Бог, ему же служю, что от всего моего чистаго серца, и Он же Творец мой видит, каков ты в моем серце. Впротчем остаюся в верных моих услугах даже до гроба моего
Князь Михайло Голицын
Человека моего отпустил сколко за нуждою, а болше для сего дела: прошу обо всем немедленно на почте отвестия в Копенгаген, на верхнем пакеде в потписании: «Послу Князь Василью Лукичу Долгорукому».
Это письмо с моими примечаниями опубликовано в книге В.И. Неелов. Нееловщина. Т. 1. Материалы к истории рода Нееловых. Ч. 2. Имения, Топонимы. Документы. Ярославль, 2013, с. 266
Князь Михаил Васильевич Голицын худо-бедно закончил морское обучение и, вернувшись в Россию, стал капитан-командором, но умер рано в 1717 г. Пара была бездетной.
3
