Сообщений в теме: 177

[Борис Лембик]

Сначала о Рынза И.М. Родился в Калининском районе Сталинградской области, вроде бы призывался из Нижегородской (Горьковской). Вроде бы семья в 1942 году получила извещение, что он пропал без вести. Поэтому не стали обращаться по поводу него при "подворном опросе". Возможно, что тогда извещение пришло сразу в семью, минуя Калининский РВК, и он у них ни в каких списках не значится (не призывался, и не пропадал). В Нижегородском(?) военкомате по месту призыва по поводу него тоже никто не обращался, и он каким-то образом не попал в списки фронтовиков. И в списках воинских частей он тоже отсутствует. Вот и получился казус - человек был, но нигде не значится.

О стандартных двух месяцах после последнего письма. В принципе военкоматы при рекомендации сроков гибели этой нормы почти всегда придерживались. Но окончательно срок устанавливался работником Управления по учету потерь МО. Мой дядя погиб в Крыму (последнее письмо в марте 1942), его сын, мой двоюродный брат, служил на границе с Польшей (письмо довоенное). Учтены одним списком от Калининского военкомата после войны, одному предлагали соответственно апрель 1942, другому июль 1941 г. Но всему списку, примерно 20 человек, назначили дату гибели май 1943 года.

Почему так. Слышал две версии. 1. Датой гибели назначали время освобождения от оккупации той территории где боец служил или воевал. Но вариант, скажем так себе. Ничем не подтвержденный.   2. Мой земляк, занимавшийся поиском фронтовиков ещё с начала 90-х, писал, что кадровики после войны получили приказ скрывать реальные громадные потери 1941-42 годов и распределяли их равномерно по следующим годам. Опять же ничем не подтверждено.
Вот такое обсуждение получается. Спасибо за неравнодушие.

[furmint]

Порядок был следующий
Пока не окончились боевые действия никогда военкомат не извещал родственников о том, что пропал без вести. По уставу пропавшим без вести считался тот, кто отсутствовал в подразделении без причины(командировка, задание, госпиталь местный и т.д.) более двух суток. Командир подразделения был обязан составить так называемое внеочередное сообщение о чрезвычайном проишествии, в котором излагал обстоятельства пропажи бойца. Извещали только если часть сообщала, что погиб. Объяснение хоть и циничное но жизненное - за пропавшего не платили пенсии! Но денежное довольствие этому пропавшему начислялось и сохранялось в госбанке! Есть легенда или миф, что в архиве ЦБ СССР или России все эти пропавшие учтены. Но формально эти архивы не МО.
После войны подворовый опрос как раз и выяснял, кто действительно пропал без вести (правда точно разбирались в основном только с офицерским составом). На основании этого выдавалось через военкомат где жили родственники свидетельство о пропавшем без вести и следовательно пенсия.
Думаю, что с Рынзой могла быть следующая ситуация. Он призвался в Нижнем Новгороде(или каком-то районе нижегородском) в 19 лет в 1939 по обычному призыву. Военкомат это факт зафиксировал и зафиксировал адрес родственников. С 1939 до начала войны Рынза вероятно имел связь с родственниками (где бы они не были). Потом связь прекратилась. После войны родственники могли запросить военкомат своего района выяснить судьбу Рынзы. Или вариант, что при подворовом опросе они сообщили, что связь была потеряна. Если не было более точных данных (письма, часть, звание и т.д.) то скорее всего военкомат извещал через некоторое время, что пропал без вести без указания каких то подробностей. Т.е. тщательным розыском младшего состава военкомат не занимался.  То что семья говорит, что извещение о пропаже получила (подчеркну - от местного военкомата!)  значит что розыск после войны был. Вот почему нет следов этого непонятно. Может военкомат не включил его случайно в списки пропавших подаваемые после войны. Но я более склонен думать, что за давностью родственники уже не знают а разыскивали ли они его? Не вернулся и не погиб - значит пропал без вести. И тогда он и не попадает в списки пропавших подаваемых в МО.
Еще раз повторюсь пока нет части найти можно только случайно. Часть можно (но маловероятно - время!) вычислить только через военкомат призыва.
PS. Все-таки кубанка - очень рабочий материал. Это или армейское пижонство, т.е часть непростая, или форма, т.е. опять часть непростая. Летный техник впрочем вполне подходит - летные части как не поверни - элита.

[Борис Лембик]

Про извещения. История моего отца. в 1935-38 году проходил срочную службу связистом. Летом 1941 года был призван, после подготовки уже сидели в эшелоне с полной экипировке. Пришел офицер и выкликнул человек 20 из вагона. Так он попал в ремонтно-восстановительный батальон связи. А часть документов уехала с эшелоном на фронт. сразу пошли в бой - наступали в декабре 1941 года под Екатериновкой Ростовской области. Полк сразу попал видимо в серьезные бои, так как потери стали оформлять только через месяц в середине января. Поскольку его не оказалось в списках живых и погибших, то записали - пропал без вести 12.12.41 при наступлении. На этих документах резолюции более высоких начальников о недопустимости нарушения сроков подачи сведений и отмети о наказании. Домой извещение приходило, и в военкомате отмечено (но не в том военкомате где призывался в 1941 году, а там, где призывался на срочную), так как он попал в Книгу Памяти как пропавший без вести. Потом он родителям уже написал из новой части.  Так что извещения о пропавших без вести рассылали семьям. И у земляков тоже встречал такие факты.
У одного из родственников похоронка не дошла до семьи потому, что боец указал почему-то данные на отца (сосланного и умершего), а не жены. Да ещё один писарь в части неверно написал название сельсовета, а у работника военкомата не хватило воображения додумать правильное прочтение. Похоронку вернули (сейчас в архиве ЦА МО и на сайте), а вдова осталась без пенсии и сильно бедствовала, только в1952 году были подтверждены данные о его гибели.
Тема неисчерпаемая.

Сообщение отредактировал Борис Лембик: 27 January 2025 - 21:19