ЯЕВ № 19 от 9 мая 1888 г. Ч. неофиц.
Столб. 298-304
Памяти умершего заштатного священника села Любилок, Николая Петровича Тихвинского.
23 марта сего 1888 года скончался после довольно продолжительной и тяжкой болезни заштатный священник села Любилок, Ростовского уезда,
Николай Петрович Тихвинский, служивший в сане священника сорок два года.
Покойный был уроженец города Ростова, сын диакона Ростовского /Рождественского - прим. моё, М.Ч/
женского монастыря, но еще в ранних летах лишился своих родителей и остался сиротою вместе с четырьмя братьями и сестрою, из которых в настоящее время остался в живых только один самый младший, священствующий в селе Алексеевском в Гарях, Иоанн Тихвинский.
Первоначальное образование получил в Ростовском Борисоглебском училище, где как сирота принят был на казенное содержание и жил в качестве келейника у тогдашего смотрителя училища Пальмина, о котором много любил вспоминать и рассказывать как человеке добром, но под час весьма вспыльчивом и в приливе этой всыльчивости не скупившемся на заушения и пощечины.
Впрочем это был едва ли не самый лучший период его жизни в отношении материальном, так как все хозяйство и стол были на его руках, а приезжавшие часто из Ростова гости к смотрителю были щедры на гостинцы его келейнику, которыми он и делился со своими братьями, жившими тут же в бурсе. Затем, по поступлении в семинарию, он избран был подлекарем семинарской больницы (так назывались тогда заменявшие должность нынешних фельдшеров при больнице), и жил в самой больнице, что при тогдашнем содержании бурсаков было также преимуществом, потому что подлекарь имел особую комнату и питался уже от больничного стола, который был во всяком случае лучше тогдашнего бурсацкого.
По окончании курса в семинарии перворазрядным студентом он очутился бесприютным сиротою и приютился на
время у какой-то родственницы своей в г. Ярославле, где и отыскал его тогдашний Преосвященный Евгений, прислав к нему предложение поступить во священника
в село бывую Вепреву пустынь со взятием сироты невесты (чрез брата ее). Отсюда и начинается его житейский подвиг.
Приход села Вепревой пустыни был одним из беднейших в губернии; состоял всего из одной деревни Дертников и села в пять дворов. Самое село было по истине местом пустынножития. Расположенное на небольшой горе, оно со всех сторон окружено лесами, которые в былые времена были по истине дремучими, непроходимыми. Нужды было много, но никогда покойный не роптал на эту нужду. Понятное дело, что жить в таком приходе нужно было только трудом; и вот этот-то труд и составлял главное занятие и подспорье в жизни покойного и его семейства. Трудились все, трудился и он сам, трудились и все семейные. Но и при таком труде только самое умеренное и простое без всяких излишеств существование возможно было на таком приходе.
В семейной жизни покойный отличался патриархальностью. Всякий, попадавший в его дом, в качестве ли работника и прислуги, или в качестве временного захожего человека, временного наемника, прохожего, странника становился истинным домочадцем и вводился в семейную среду, сажался за один стол с прочими семейными, наравне с прочими приглашался к чаю, так что становился вполне своим, семейным человеком. Не любил покойный, чтобы трудящихся у него, как например работника, работницу, держали отдельно и кормили особняком: «такой же человек, говаривал он, как и мы, а трудится больше нас и все для нас же, на нас работает; таким человеком нужно не брезговать, а дорожить!» И бывало, первым делом, когда садился за обед или чай, был у него вопрос: «а звали ли работника-то?» Видимо всем было, что он спокоен и доволен только тогда, когда находился в кругу всех своих чад и домочадцев. Равным образом и с прихожанами обходился всегда просто, сердечно, задушевно. Не было тогда понятия ни о передней для приходящих, ни о докладе, а каждый приходящий обыкновенно входил прямо в жилую комнату, сажался, потом и объяснялся, в чем ему нужно.
В служении своем покойный отличался глубоким благоговением, так что не только не любил, но даже не мог творить дело Божие с небрежением; и если чувствовал себя почему-нибудь не подготовленным, то скорее отказывался служить, чем служить как-нибудь или без приготовления. Душа простого народа чутка бывает к истинному благоговению. Вследствие этого много народа стало обращаться к нему со своими нуждами, не только из его прихожан, но и чужеприходных; приходили за службу Богу молиться ( в селе Вепревой пустыни существует местно чтимая чудотворная икона Успения Божией Матери), заказывали годовое поминовение живых и умерших, рядили петь годовые молебны, стихи и молитвы во время причастна, привозили больных для чтения над ними молитв и проч.
Простота в обхождении и добродушие покойного, делавшие его всегда открытым для всех, а равно и его сочувствие к положению и особенно к несчастию и горю каждого привлекали к нему много народа и с другими житейскими нуждами кроме нужд религиозных. В этом отношении он был всем вся. Наблюдая, бывало, многоразличные случаи, в которых прибегали к его совету и помощи, невольно удивляешься, как широка и всеобъемлюща практика священника, особенно в селе, какая широкая деятельность открывается для него. Он, бывало, выступал, кроме обязанностей служителя церкви и учителя, в качестве доктора, и в качестве юрист-консульта, и в качестве советника, а иногда и просто утешителя во всех семейных и общественных делах. В первом звании, - звании врача, - он даже известен был по всему околотку, потому что, бывши подлекарем семинарской больницы во время обучения в семинарии, приобрел многие практические сведения в лечении простых болезней, и к нему много, бывало, обращалось простого народа с разными болезнями. Одним сам приготовлял лекарства, другим, если не случалось под руками медикаментов, рассказывал, что нужно и как приготовить и употреблять. И в этом случае обнаруживал поистине необычайную терпеливость. Толкует, толкует, бывало, как приготовить самое простое лекарство, или как употреблять уже приготовленное им самим, и потом спросит: «понял ли или поняла ли ты? Ну-ка повтори.» Пациент начинает повторять и перевирает. Опять начинает объяснять и растолковывать ему покойный, так что слушаешь, бывало, их, только удивляешься его терпению. За тем часто также приходили и обращались к нему в разных невзгодах за советом; когда в семье начинается неладица, дети вздумают отходить от отца, братья делиться, муж побьет жену, соседи переругаются или передерутся; все, бывало, первым долгом идут к священнику или с жалобою и слезами или с вопросом: «как, батюшко, тут быть-то?» Иногда приходили за советом в юридических каких-нибудь процессах; особенно случались частые порубки крестьянами казенного леса, за которые их штрафовали иногда целою деревнею и на большую сумму. И вот он советует им, как поступить лучше, где нужно отцу употребить меры строгости против детей, где – уступчивости, когда требование детей законно; мирит братьев или советует им разделиться по правде; стыдит и усовещивает мужа, жестоко обращающегося с женою; излагает законы, какие знает, пред ищущими юридического совета; роется в сборниках постановлений и всем разъясняет, внушает, как поступить лучше в данном случае; советует, можно ли хлопотать или хлопоты эти, при данном положении дела, будут безуспешны и поведут только к излишним тратам. По истине, - думается, бывало, - высоко звание священника: он направляет всю деятельность прихожан, может настроить их так или иначе; и они последуют за ним, потому что верят ему. Высоки и обязанности его, велики требования от него, широки запросы к нему прихожан, когда они относятся к нему с полным доверием, зная что он не обманет и не посоветует чего-нибудь во вред вопрошающему.
Тридцать четыре года служил покойный на своем первом малом приходе (
с 1845 г. ноября 30 по 1879 г. ноября 7), и если бы с новою реформою не закрылся этот приход и не приписан был к соседнему приходу села Любилок, куда по распоряжению начальства он должен был в означенном году, за выходом священника, переехать на жительство; так если бы не эта реформа, говорю,он вероятно прослужил бы в одном приходе до конца дней своих. И на таком-то малом приходе он
воспитал пятерых сыновей, доведши их всех до окончания полного курса наук,
и трех дочерей, из которых одну выдал в замужество, а другая умерла девицею. Главною его заботою в деле воспитания было именно воспитание религиозное. С самых ранних лет, как только вставали на ноги, он приучал детей и непременно требовал, чтобы они ходили в церковь. Не уйдет, бывало, на праздник к заутрени без того, чтобы не поднять всех их и не вести вместе с собою в церковь. Первоначально, когда еще не умели грамоте, становил мальчиков с собою в алтаре, а потом, как только проходили Часослов, переводил их на клирос и заставлял петь и читать, первоначально часы, а потом кафизьмы и проч. Как только переходили в семинарию , заставлял их говорить в церкви поучения к народу, первоначально по печатным руководствам, а потом, когда переходили в богословский класс, предлагал написать и свое. Любил покойный, чтобы говорились во время Богослужения проповеди, которые, кроме назидания для слушателей, придают особенную торжественность Богослужению; поэтому говорил и сам, заставлял говорить и детей, и даже пред смертию завещал им: «надгробное слово скажите». И нельзя сказать, чтобы эта заботливость его о воспитании в детях религиозности осталась бесследною. Нет, каждый из сыновей с благодарностию ему может сказать, что религиозное благоговение и набожность, дух церковности незаметно и глубоко напечатлелися у всех.
На новом приходе в селе Любилках покойный прослужил всего семь лет (
с 1879 ноября 7 по 1886 ноября 6), но и здесь снискал не меньшую любовь и расположение прихожан, как и на первом, так что, когда, почувствовав упадок сил, задумал оставить службу и уволиться в заштат, прихожане с сожалением уговаривали его погодить увольняться и послужить им еще: « мы ведь не нудим тебя, кормилец, непременно служить всякую службу, служи нам, что можется! Когда есть сила мочь служить службу, послужишь, а когда занездоровится, так мы не взыщем, помолимся и так,» говорили они ему.
Особенно вдруг стал он чувствовать упадок сил, когда
в 1876 году умерла его супруга, также после долгой и изнурительной болезни. Стал он часто задумываться, ходить на ее могилу. А в последнее время стала находить на него по временам какая-то безотчетная грусть, - стал тосковать; иногда даже замечались и слезы на глазах.
Прошлою осенью жили при нем два только что окончившие курс в семинарии сына и третий сын священник, поступивший на его место. И вот он любил уединяться с которым-нибудь из них в поле или лес, иногда заходил на кладбище и, погрузившись в глубокую думу, иногда неожиданно обращался с вопросом: «дети, думаете ли вы о спасении души?» Его всегдашнее глубокое благоговение к Богу показывало, что дума эта не покидала его во всю жизнь. Глубоко погруженный в эту думу он в конце прошлой осени захворал, а в начале текущей весны мирно предал Богу душу свою.
В ограде против алтаря приходской церкви села Любилок возвышаются три свежие могилы. В одной из них погребена девица
Мария, скончавшаяся
в 1885 году, в другой по правую сторону ее – мать ее, раба Божия
Хиония, скончавшаяся
в 1886 г., в третьей по левую сторону против самого алтаря – священно-иерей
Николай, как бы простирающий десную руку свою и безмолвно говорящий: се, аз и дети, аже ми дал есть Бог! Мир праху вашему, усопшие отцы и собратия, в вере и правде скончавшиеся! Не длинен и наш земной путь, не замедлим явиться туда же! Omnes moriemur et resurgemus!
Пишущий некролог обыкновенно наполняет его перечислением наград. Но какие могут быть награды у священника, проведшего всю жизнь в таком захолустье и неизвестности? И мало ли живет и умирает добрых и полезных делателей на ниве Божией без всяких наград! Однако же почивший не лишен был оных. Хотя наград он никогда и не домогался, но не раз взыскиваем был архипастырскою милостию, имел набедренник, две скуфьи – черную и фиолетовую и камилавку. Покойный всегда принимал эти награды с чувством благодарности, как знак архипастырской милости, а не заслуги.
* * *
ЯЕВ № 26 от 27 июня 1888 г. Ч. офиц.
С. 223
О пожертвованиях.
По донесению благочинного, священника Димитрия Крылова, священническою дочерью
Верою Тихвинскою, согласно словесному завещанию отца ее, умершего заштатного священника
Николая Тихвинского, пожертвована в церковь села Любилок, Ростовского уезда, облигация 3-го Восточного займа за № 088640 во 100 р. с тем, чтобы из процентов 75 к. поступали в пользу церкви, а 4 руб. в пользу причта за вечное поминовение: иерея
Николая, Хионии и девицы
Марии.
* * *
ЯЕВ № 31 от 1 августа 1888 г. Ч. офиц.
С. 264
Список священно-церковно-служителей заштатных, их вдов и дочерей-круглых сирот, заявивших епархиальному начальству о своих правах на единовременное пособие из специального сбора по епархии на сей предмет.
б) Вновь заявившие права свои на единовременное пособие: дочери священников:
98.
Вера Тихвинская – с. Любилок, Ростовского уезда.
* * *
ЯЕВ № 4 от 21 января 1892 г. Ч. офиц.
С. 27
О назначении единовременных пособий.
... к выдаче из специального сбора за 1891 год на воспособление заштатному духовенству, а именно: детям священников (по 70 руб.):
32)
Вере Тихвинской (села Любилок, Ростовского уезда).
1
