ЯЕВ № 48 от 25 ноября 1912 г. Ч. неофиц.
С. 964-972
Памяти протоиерея Петра Кондратьевича Дьяконова.
12 октября 1912 года скончался после полувекового почти служения в священном сане протоиерей Смоленской церкви с. Диева Городища, Ярославского уезда,
Петр Кондратьевич Дьяконов. Биография покойного представляет не лишенную интереса и поучительности страницу из истории местной церкви и духовенства Ярославской епархии.
По происхождению о.
Петр Кондратьевич принадлежал к той суровой и многострадательной среде, которая в прошлом дала церкви и отечеству много цельных и стойких, поистине стальных характеров, в наше время встречающихся разве лишь в виде исключения. Отец его
Кондратий Гаврилович был псаломщиком в с. Слизневе (в просторечии «Никола-Иов»), Романово-Борисоглебского у., где его предки в течение целого ряда поколений занимали священно- и церковнослужительские места в силу крепкой родовой традиции. В жертву этой традиции принес свою долгую жизнь и Кондратий Гаврилович. Обладая от природы выдающиеся способностями и с успехом обучаясь в духовной школе, он должен был 16 лет от роду оставить школу для того, чтобы занять псаломщическое место в родном селе после своего умершего деда (
Ивана Федоровича) в то время, как отец его (
Гавриил Иванович) был дьяконом в том же селе. В старости Конд. Гаврил. Любил вспоминать, как он являлся к преосвященному Авраамию с прошением об определении на место деда. «Сморщи лоб!» строго молвил Владыка и затем продолжал: «тебе учиться надо! Сгниешь, ведь, на колокольне!» «Такова воля батюшки», - смущенно отвечал мальчик, нисколько не сомневаясь, однако, в непреложности своего «призвания». С верою в свое «призвание», Кондр. Гавр. в течение 62 лет с честью проходил скромное, но тяжелое служение псаломщика, пока потеря зрения не заставила его выйти «за штат». На службе это был человек долга: он был строгим ревнителем церковного устава, который знал в совершенстве, и эта черта, вместе с превосходным голосом (басом) и мастерским исполнением церковных песнопений, привлекла к нему любовь и уважение со стороны причта и прихожан. Состоя уже «за штатом», совсем слепой, он руководил чтением и пением на клиросе на память, не допуская никаких пропусков или отступлений от устава. В жизни Кондр. Гавр. был человеком труда и непрерывной борьбы с тяжелой нуждою. Получая 40 р. ассигнациями годового дохода, он должен был восполнять недостаток средств сельским хозяйством и сапожным ремеслом, а также обучением крестьянских детей грамоте за небольшую плату. Зимою дом Кондр. Гавр-ча обращался в настоящую школу, в которую Слизневские прихожане направляли своих детей по неизменной традиции, и эта традиция долгое время сохраняла свою силу и после смерти К. Г-ча, когда обучением детей занимались его дочери. Побуждением к этой деятельности был не только материальный расчет, но и сознание важности грамоты и просвещения, составлявшее выдающуюся черту в личности К.Г. Не смотря на гнетущую нужду и черный труд, он сохранял глубокое преклонение пред образованием и любознательность, которая удовлетворялась всеми доступными ему средствами: чтением Свящ. Писания, свято-отеческих творений и всего, что попадало под руку, вдумчивым наблюдением явлений природы и жизни и т.д. Все это, вместе с большим природным смыслом, доставило К. Г-чу репутацию «мудреца» и «мастера на все руки» в среде не только крестьян, но и помещиков: к нему обращались и за нравственным советом в трудные минуты жизни, и за практическим советом в хозяйственных затруднениях, в случаях болезней, и с просьбою наладить соху, починить часы, музыкальный инструмент и т.д. Все указанные черты ума и характера К. Г-ча передались и его сыну. – Здоровая религиозно-нравственная атмосфера, но вместе с тем тяжелая и трудовая жизнь, - таковы были особенности той среды, в которой прошло детство о. Петра К-ча. Летом – физический труд в поле и на сенокосе; зимою – обучение грамоте в «школе» отца с «указкой» по буквенному методу; постоянное посещение церкви, чтение и пение на клиросе с самых ранних лет; при всем том – плохое питание, недостаток в одежде, словом – нужда, беспросветная нужда, в результате которой из семи детей К. Г-ча благополучно пережили детский возраст только четверо, но из них один скончался в юношеском возрасте.
Не смотря на нужду, К. Г-ч дал своим двум сыновьям законченное образование в духовном училище и семинарии. трудные бывали минуты у отца и детей, - хоть бросай школу. Но настойчивость и вера в помощь Божию победили все препятствия. «Раз был такой случай, - рассказывало. Петр. Повез меня отец осенью в семинарию. «Зачем мы едем?» говорю я ему по дороге, - за квартиру заплатить не чем, сапог ты мне не сшил, потому что не на что купить материала, - и в класс ходить не в чем». «Твой старший брат, - строго отвечал отец, - никогда не напоминал мне о деньгах; не ропщи, - Бог поможет». И подлинно Бог помог: едем мы «Большим лесом», - вдруг под колесом что-то звякнуло. Смотрим, - кошелек, а в кошельке ровно столько денег, сколько нужно было заплатить за квартиру и на сапоги». Этот случай глубоко запал в душу юноши и утвердил в нем ту непоколебимую веру в Промысл Божий, которая не покидала его всю жизнь. – Трудна была жизнь дома, но жизнь в Ярославле была еще труднее. Всем известны тяжелые условия обучения в духовной школе 50-ых годов прошлого столетия с ее строгой дисциплиной, с розгой и побоями, с трудными для учеников методами преподавания. А если к этому прибавить неприглядные условия жизни и содержания на грошовой квартире, то неудивительно, что многие не выдерживали школы и теряли здоровье. Так, старший брат о. Петра (Александр) скончался от чахотки, только что окончив семинарию. Да и сам он по окончании курса чувствовал себя настолько плохо, что должен был 1 ½ года отдыхать дома. П.К. окончил семинарию в 1860 г. и был товарищем здравствующих ныне Высокопреосвященного Агафодора архиепископа Ставропольского, протоиерея Ростовского собора о. А.Н. Пречистенского, протодиакона П.Л. Ракобольского и др.
В результате описанного воспитания П.К. вступил в жизнь с высоко-идеалистическим настроением, с горячею жаждою пастырской и просветительной деятельности на пользу народа, основательно вооруженный необходимыми для пастыря сведениями, особенно близким знанием народной среды и – главное – хорошо закаленным характером, готовым на всякие нужды и лишения. – Священнические места «предоставлялись» тогда за невестами. Главное требование, которое П.К. предъявлял к своей будущей подруге жизни, было то, чтобы она была образованная, а это было в ту пору большою редкостью. Тем не менее ему посчастливилось найти девушку – сироту после священника (
Г.И. Захарьевскую), которая окончила Ярославское «училище девиц духовного звания» и обладала умом и характером, необходимыми для образцовой жены и матери. Но зато пришлось помириться с одним из беднейших приходов епархии. 20 дек. 1862 г. П.К. был рукоположен Высокопреосвященным Нилом к церкви с. Ушакова, Ярославского у.
Тяжелая нужда ждала здесь молодую чету. Дома церковного не было, приходилось ютиться сначала в церковной сторожке, а потом в дворовом флигеле, уступленном из сострадания Ушаковским помещиком. Содержания от прихода получалось всего 180 руб. в год. Не хватало на приобретение самых необходимых предметов хозяйства и обстановки. Между тем стали рождаться дети, семья росла. Приходилось все надежды возложить на хозяйство. О найме рабочих не могло быть и речи, и о. Петр должен был собственными руками пахать, удобрять и засеивать землю, косить, молотить и т.д. Постоянной помощницей ему была только супруга, да изредка в праздничный день дружной толпой приходили «на помощь» прихожане, которые скоро оценили своего пастыря. – Тяжелый крестьянский труд не мешал молодому священнику проявлять самую энергичную и широкую пастырскую деятельность. Помимо обычных обязанностей. О. Петр любил устраивать религиозно-нравственные беседы, как в церкви, так и особенно у себя на дому, где удобнее было входить в самое тесное общение с народом. Эти беседы устраивались регулярно по воскресным дням и праздникам в час между утреней и литургией, когда тесный дом священника сплошь наполнялся народом. А в дни говения о. Петр заставлял исповедников у себя на дому ночевать и долгою беседою и совместною молитвою подготовлял их к св. причащению. Так как в приходе не было школы, о. Петр устроил школу в том же тесном своем домике и был в этой школе одновременно и попечителем и законоучителем. Характерно, что он стремился при этом быть на высоте современной педагогики, тогда только что у нас зарождавшейся; он с увлечением изучал новые педагогические сочинения и методические руководства и вел преподавание по новым методам. Вообще, не смотря на многосложные обязанности, о. Петр находил время много читать и притом не только духовную литературу, но и светскую. Он очень интересовался критикой модного тогда «материалистического» мировоззрения, которое вместе с «народовольческой» пропагандой в 70-х годах проникло, меду прочим, и в Ушаковский приход, главным образом чрез помещичью усадьбу. С энтузиазмом, казавшимся, может быть, кому-нибудь несколько наивным, молодой священник старался убедить представителей рвавшейся «в народ» молодой интеллигенции в несостоятельности их мировоззрения с точки зрения христианства, и нередко скромный дом священника оглашался долгими дебатами на философские и социальные темы.
Пробыв в Ушакове 17 лет, о. Петр с идейной стороны не мог желать лучшего: он сроднился со своим небольшим приходом, знал доподлинно внутреннюю и внешнюю жизнь каждого из своих пасомых и ценил их глубокую религиозность. В свою очередь и прихожане крепко привязались к своему пастырю и на свои скудные средства приобрели для него более просторный и удобный дом. Но с материальной стороны пребывание в Ушакове год от году становилось все более невыносимым. Семья возросла до 7 детей, двоих приходилось уже учить в Ярославле. Третью дочь о. Петр с болью сердца должен был оставить дома. Он сам прошел с ней потом всю программу средней школы; но для сыновей нельзя было ограничиться домашним воспитанием. Тем не менее крайняя скромность, а также и привязанность к пасомым мешали о. Петру проситься на другой приход. как всегда, он возлагал надежду на помощь Божию. И действительно, Бог помог и на этот раз. Зимою 1879 г., пред самым праздником Рождества Христова, совершенно неожиданно явилась к о. Петру депутация от прихожан с. Печелок, Ярославского у. Оказалось, что они обращались к Высокопреосвященному Ионафану с просьбою дать им «хорошего священника», и тот, неизвестно по чьему указанию, сказал им: «поезжайте в Ушаково, там хороший священник, просите его к себе». Со слезами расставшись с любимою паствою,о. Петр переселился в Печелки.
Печелки – приход более обеспеченный. Но и потребности семьи с каждым годом увеличивались: нужно было одновременно содержать в Ярославле четверых учащихся. Поневоле и в Печелках приходилось много заниматься хозяйством, к чему располагала, впрочем, и долголетняя привычка. Количество и качество церковной земли позволяли поставить хозяйство на более широкую ногу. Но и здесь о. Петр пользовался не только наемными силами, но и своими собственными, а также силами своей семьи. Печельские прихожане помнят, как их «батюшка» и все его дети, большие и малые, дружной семьей выходили на сенокос, на молотьбу, и работали до позднего вечера наравне с крестьянами. Кроме полевого хозяйства о. Петр с увлечением занимался садоводством и пчеловодством. В саду, близ дома, имелась образцово устроенная пасека, и покойный Владыка Ионафан, познакомившись с хозяйством о. Петра во время обозрения епархии, в шутку называл Печелки «Пчелками».
Но главною заботою о. Петра была, конечно, пастырская деятельность, для которой в Печелках открылось новое и широкое поприще. Печельский приход оказался сильно зараженным расколом старообрядничества (главным образом «приемлющего австрийское священство»), особенно в селениях, удаленных от церкви. Поэтому о. Петр тотчас по переходе в Печелки принимается за систематическое изучение раскола: выписывает противораскольнические журналы, приобретает и штудирует важнейшие сочинения по истории и обличению старообрядничества, делает добавления к ним и исправления на основании собственной практики. На письменном столе его можно было видеть, например, известные «Выписки» Озерскаго, сплошь испещренные на полях замечаниями, сделанными его рукою. Быстро овладев предметом, о. Петр вступает в частные беседы как со старообрядцами, так и с православными, стараясь поколебать первых, и укрепить в православии последних. О. Петр не был сторонником публичных прений с раскольниками, находя, что их тон и направление не всегда соответствуют высокой важности предмета и глубокой интимности религиозных убеждений. Хотя он и вел подобные прения впоследствии (в Городищенском приходе) при помощи командированных епархиальным начальством миссионеров, но всегда предпочитал им беседы частные во время хождения по приходу, или у себя на дому, когда прихожане обращались к нему по какому-либо делу. При этом его искреннее и благожелательное отношение к «заблудшим овцам» стада Христова было настолько очевидно, что старообрядцы его не избегали, а очень часто сами приглашали его в свои дома для беседы, когда он являлся в приход с требою или со святой водою. Так, нередко, после утомительного хождения по приходу, он останавливался в дер. Болкове, в доме главного руководителя местного раскола, именовавшего себя «старообрядческим священником» крестьянина Ермократа Чернова и вел здесь долгую беседу до позднего вечера. Но ближайшею и главною задачей своей деятельности о. Петр справедливо считал не «обращение» исконных и закоренелых раскольников (хотя немногие случаи подобного «обращения» были), а привлечение к церкви лиц «склонных к расколу», которые официально числились еще православными, но фактически давно уже не имели общения с церковью. На этот весьма значительный по количеству контингент заблуждающихся беседы о. Петра имели огромное влияние.
Другим средством борьбы с расколом о. Петр избрал церковно-приходскую школу. Хотя в Печелках была уже земская школа, в которой он состоял законоучителем, но он решил зажечь огонь церковного просвещения в самом центре местного раскола – в дер. Болкове, отстоящей от церкви в 5 верстах. Когда в 1884 г. были изданы известные «правила о церковно-приходских школах», о. Петр одним из первых откликнулся на призыв свыше к устройству школ нового типа, и с осени 1884 г. в Болкове уже функционировала церковно-приходская школа. Дело было трудное. Средств было отпущено (Братством св. Димитрия) всего 60 р. в год на жалованье учительнице. Расходы на наем помещения, учебные пособия и другие потребности приходилось покрывать из небольшой платы, взимавшейся с учеников, и из своих средств, так как о. Петр был назначен и попечителем школы. А сколько бескорыстного и самоотверженного труда требовало управление школою и законоучительство в ней! В метель и мороз, в непролазную грязь и слякоть сотни раз в год приходилось на собственной лошади покрывать порядочное расстояние между Печелками и Болковом и тратить на это целые дни. Мало того: так как вследствие скудного содержания и крайне неудобной квартиры трудно было найти для школы подходящую учительницу, о. Петр отдал на это дело двух своих дочерей, - сначала одну, потом другую. Можно сказать, что они были принесены в жертву народному просвещению: помещаясь в узенькой (в 1 ½ аршина) и совсем темной комнате, отделенной от душного класса невысокой перегородкой, питаясь кое-как и надрывая силы с большим классом, обе они получили здесь начало болезни (чахотки), которая несколько позднее свела их обеих в могилу в расцвете лет. Труды о. Петра и его дочерей имели большой успех: школа быстро завоевала симпатии местного населения, не только православного, но и старообрядческого. Значительный процент учащихся составляли дети раскольников. Таким образом постепенно рушилась пресловутая замкнутость старообрядцев и их фанатичная ненависть к православию, и тем подготовлялась почва для более успешной миссионерской деятельности в будущем.
И в Печелках о. Петр скоро заслужил всеобщую любовь и уважение. Любили его за «истовое» и торжественное совершение богослужения, за неутомимую школьную деятельность, за простоту и строгость жизни и особенно за его доступность и любовь к народу. Население Печельского прихода живет главным образом отхожими промыслами. Каждый год весною, отправляясь на заработки, приходили к о. Петру неимущие за ссудою на дорогу в Питер или в Москву до осени, и он удовлетворял их просьбы, насколько мог, из своего пасхального дохода. – Забота об устройстве семьи, однако, и на этот раз заставила о. Петра расстаться с любимым приходом. В 1888 г., оставив свое место зятю, он перешел в худший в материальном отношении приход – к Смоленской церкви с. Диева Городища, где и остался до смерти.
Многое на новом месте служения не отвечало заветным идеалам о. Петра и установившимся привычкам. Смоленский приход – очень многолюдный и, хотя имеет двух священников, но строгого разделения между ними прихожан не существует. О. Петр с горечью видел, что при таком порядке нет никакой возможности близко знать всех пасомых, входит с ними в тесное общение, к какому он привык. Поэтому точное разделение приходских деревень между двумя священниками стало его заветною мечтою, но – увы – мечтою и осталось.
Далее, вследствие многолюдности прихода, так много времени приходилось отдавать требоисправлению, что для пастырской и просветительной деятельности времени оставалось мало. Особенно трудно в этом отношении приходилось о. Петру от того, что его сослужители, вследствие малообеспеченности прихода, часто сменялись (при нем сменилось 6 «вторых» священников), и двое из них были люди не вполне здоровые; таким образом очень часто и подолгу о. Петру приходилось обслуживать весь огромный приход одному. Наконец, в Городище о. Петр нашел полное запустение в смысле хозяйства: земли мало, и земля неудобная, - чаще всего она сдавалась причтом в аренду; при доме священника не было ни служб, ни даже огорода.
Не смотря на все эти неблагоприятные условия, - с переходом о. Петра к Городищенской Смоленской церкви, и здесь скоро установилась та атмосфера, которая его всегда окружала: атмосфера хозяйственности и широкой просветительской работы. – На прилегавшем к церковному дому болотистом пустыре, на котором и трава не росла прежде, он своими собственными руками развел фруктовый сад и огород; затем возвел хозяйственные постройки, завел снова пасеку и вообще занялся хозяйством, в тех размерах, какие были возможны при местных условиях. Конечно, все это было не то, что в Ушакове и в Печелках, и нередко заставляло привычного хозяина с сожалением покачивать головою… Но тем с большим усердием о. Петр занялся просветительной деятельностью.
(Продолжение следует).
1
