В конце 1912 года семья Богдановичей переезжает с Лесной площадки на ул. Любимскую в дом Ржевских
.
Именно в этой части дома находилась небольшая узкая комната Максима, выходившая окнами во двор. Тесная комнатка вмещала всю Беларусь – географически отдаленную, но внутренне близкую. В уединенной, отгороженной от внешнего мира душе поэта, на языке, «которого он не слышал вокруг себя, но слышал изнутри себя», рождались символы и образы родимого края, темы и сюжеты необычайно гармоничных стихов. Поэт-импрессионист, мастер полутонов и неярких красок сумел создать шедевры поэзии «чистой красы», определив свое поэтическое кредо: «… хорошо быть колосом; но счастлив тот, кому пришлось стать васильком. Потому что к чему колосья, когда нет васильков?» (Цитата из стих. «На чужбине» – «Узор василька», с. 75.)
В 1913 году в Вильно из типографии Мартина Кухты вышел небольшим тиражом единственный прижизненный поэтический сборник Максима Богдановича «Вянок».
Vianok.jpg 42,6К
3 Количество загрузок:
Книга имела посвящение – венок на могилу С.Е. Полуяна (молодого белорусского литератора, друга-единомышленника М. Богдановича, трагически ушедшего из жизни). Сборник «Венок» – вершина белорусской лирики начала XX века. Николай Григорьевич Огурцов (сотрудник газеты «Голос»), которому поэт подарил экземпляр «Венка», писал: «Я с интересом просмотрел сборник, кое-что отметил, заинтересовавшее меня, и, между прочим, при следующей встрече выразил М.А. недоумение:
– Почему Вы, народный белорусский поэт, наполнили Вашу книжечку сонетами, рондо, триолетами и прочими чуждыми народу формами? Помимо того, Вы почти к каждому стихотворению дали по эпиграфу чуть ли не на всех европейских языках. Зачем это?
Максим Богданович начал, волнуясь, горячо доказывать, что это именно и нужно было сделать:
«За белорусским языком не хотят признать самостоятельности и самобытности. Не хотят допустить и мысли, что на этом языке можно выразить все движения человеческой души и дать любую литературную форму. Я своей книжечкой хотел показать, что все это возможно. А для этого нужно было белорусский язык поставить рядом с европейскими языками» («Шлях поэта», с. 64).
Книга готовилась к печати с большими трудностями (поэт тогда тяжело болел, не было достаточных средств для издания книги) – поэт в это время жил именно в доме Ржевских.