О сыновьях
Михаила Васильевича Комаревского, младшего брата Николая Васильевича, с сайта "Мемориал":
Комаревский Василий Михайлович, родился в 1891 году, преподаватель, Мосгорпединститут. Проживал: Погодинская ул. 2/3, кВ. 39. Источник: газета «Московская правда»
В 1923 году Василий Михайлович отправляется в Ташкент, в ссылку.
Привожу отрывки из книги «Фиолетов Николай Николаевич. История одной жизни», где прослеживается жизненный путь Василия Михайловича Комаревского
http://www.sakharov-...t=page&num=2436
«На другой день после обеда пришли ближайшие друзья Леонида Васильевича, с которыми мы тут же перезнакомились и которые стали вскоре и нашими друзьями. Это были Василий Михайлович Комаревский, математик, заведующий университетской библиотекой; Д. И. Барботкин, преподаватель диамата, безбожник (впоследствии уверовавший), сосед Л. В. по квартире; Ю.И. Пославский, преподаватель какой-то экономической дисциплины, из коренных жителей Ташкента, кажется, сын крупного чиновника царского времени. Мы сразу же попали в атмосферу разносторонних религиозно-философских интересов, оживленных разговоров на эти темы: Николай Николаевич расцвел после саратовской скуки."...
«Глубокими интеллектуальными интересами жил и Василий Михайлович Комаревский, сочетавший любовь к математике, «строжайшей из наук», с подлинной религиозностью. Математическая интуиция, открывающая перед мыслящим человеком стройную систему понятий, была, с его точки зрения, преддверием в мир непостижимых сущностей — платоновское царство идей, освещаемое Умным Солнцем — Первоверховной идеей Абсолютного, которое для него было, как он называл. Великим Богом. Математическая символика была для него не конструкцией человеческого ума, а миром реальных сущностей, «предметностей», подчиняющихся своим закономерностям, созерцаемым умом. «Нет мысли ни о чем», — цитировал он при этом Парменида, знаменитого философа античноти. — Все, что является предметом мысли, есть, хотя и не все воспринимается органами внешних чувств. Математика, таким образом, обнаруживала, с его точки зрения, объекты, принудительные для мыслящего их сознания и в то же время лишенные физической материальности, «плотности». Среди студентов математического факультета ходили частушки, посвященные В.М. К сожалению, память отказывает, и я не могу их воспроизвести дословно, помню только, что первый куплет начинался с того, что иксы и игреки — реальные сущности, среди которых живет их учитель. Позже В.М. перешел от математического объективизма к религиозному мировоззрению. Пройдя через увлечение антропософией и гностицизмом, он в конце жизни был убежденным христианином и православным человеком. /.../»
«В.М. Комаревский, увлекавшийся в те годы антропософией Р.Штейнера; знаток мусульманской мистики в ее разнообразных течениях А.А. Семенов; гностик-пневматик В.А. Краснокутский; ищущий атеист Д. И. Барботкин. Ареной для публичных выступлений стало отчасти организованное при университете философское общество, скоро, впрочем, закрытое. А.А. Семенов прочитал там доклады об измаелитах, мистической мусульманской секте «старцев горы», и о мусульманских поклонниках сатаны. В.М. Комаревский сделал доклад о математической бесконечности по учению Кантора и о философии свободы в системе Р.Штейнера. Это то, что запомнилось. Был прочитан доклад о понятии бесконечности в философии Николая Кузанского»
«Ник[олай] Николаевич] в общении со своими друзьями всегда отстаивал православную точку зрения. Он считал делом своей жизни показать, что Церковь — совсем не примитив, что православие является хранительницей святоотеческих учений, глубина и богатство которых до сих пор еще как следует, не усвоены. Вскоре от частных бесед он перешел к систематическому изложению основ православия. Уже на следующий год по приезде он в кругу нескольких лиц прочитал курс по истории догматических движений, показал глубокое религиозно-философское значение споров, вызванных возникновением ересей, и непревзойденную тонкость богословских понятий, созданных в процессе этих споров православной мыслью. Большое значение имел этот курс для В.М. Комаревского, который стал постепенно преодолевать свои антропософские увлечения, систематически изучать Добротолюбие, результатом чего явилась его работа: «Путь совершенной чистоты и молчания»
«Одновременно с этими, конечно, сугубо секретными, неофициальными занятиями, в довольно широком кругу велось углубленное изучение Евангелия. Раз в неделю кто-нибудь из этого общества выступал со словом на евангельскую тему. По идее это «Слово» должно было быть результатом самостоятельных углубленных размышлений над евангельским текстом, — своего рода «медитацией», как называл его В.М. Комаревский, пользуясь антропософской терминологией, т.е. не рассуждением, а погружением в евангельское повествование. Это была очень интересная и духовно-полезная работа, она не только знакомила с Евангелием, но и заставляла глубоко вникнуть в него»
Москва, 1934 год
«..дом в Нескучном саду и радостно встретились со своими родными и близкими. В Москве в это время проживал и ближайший друг Николая Николаевича — Василий Михайлович Комаревский со своей сестрой Ириной. Опять начались встречи, разговоры на философско-религиозные темы.
В Москве нам пришлось жить очень недолго. На лето мы уехали в Орел «на дачу»; вскоре приехали туда в отпуск Вера и Василий Михайлович. Сняли мы две комнаты в доме с большим тенистым садом на окраине города, недалеко от заброшенной и запущенной усадьбы, описанной, по рассказам старожилов, Тургеневым в его «Дворянском гнезде». В Орле проживало в эти годы много вернувшихся из ссылки людей..»
«После встречи с о. Павлом летом 1937 г. в Малоярославце, где с ним было несколько бесед (в них принимал участие и В.М. [Комаревский], живший тоже с нами и ставший также духовным сыном о. Павла) и где мы в первый раз были у него на исповеди и получили из его рук Св. Причастие, Николай Николаевич снова встретился с ним еще раз, уже в бытность в Калинине. Отец Павел вынужден был под давлением обстоятельств покинуть Малоярославец; и поселиться в небольшой деревушке недалеко от Калинина. В 1938-39 гг.
Николай Николаевич был в самом тесном общении с о. Павлом, до тех пор пока тот не был арестован около 1940 г. в небольшом районном городке Калининской области, куда он вынужден был перебраться из окрестностей Калинина.»
«Летом 1937 года в Брянцеве, когда у нас гостил В.М. Комаревский, много говорилось о необходимости пересмотреть так называемые «Доказательства бытия Божия». По мнению, как Николая Николаевича, так и Василия Михайловича, они устарели, страдали рационализмом, подменяли живой опыт религиозной веры абстрактной схемой.»
«В ПОДМОСКОВЬЕ.
(август 1939 — июль 1941 г.)
Из знакомых мы чаще всего посещали Василия Михайловича Комаревского. В доме В.М. Николай Николаевич встретился с одним ташкентским преподавателем, экономистом Гавриловым, переехавшим в Москву. Гаврилов, бывавший у В.М., выражал неоднократно желание познакомиться ближе с христианским вероучением и просил для этой цели устроить встречу с Николаем Николаевичем. Встреча состоялась, и в течение зимы 1940/41 гг. Николай Николаевич несколько раз беседовал с Гавриловым на религиозные и философские темы в присутствии В.М., который также принимал участие в этих беседах. Сам Гаврилов, со своей стороны, много рассказывал о германском и итальянском фашизме, с идеологией которого он имел возможность познакомиться по иностранной литературе, к которой имел доступ, как преподаватель экономических наук (коммунист). Возвращаясь домой, Николай Николаевич рассказывал об этих встречах (я не была на них ни разу). К фашизму он относился отрицательно. Он усматривал в нем глубоко чуждые христианству тенденции (хотя фашизм не раскрыл себя еще тогда во всей своей человеконенавистнической сущности), крайне опасную для духовной жизни диктатуру, выступающую под лживыми лозунгами борьбы за религию. В ницшеанской идее сверхчеловека, в возрождении древнегерманских языческих культов он видел яркое проявление антихристова духа.
Как бы то ни было, но все же несколько встреч и бесед с Гавриловым на эти темы сыграло роковую роль как в его судьбе, так и в судьбе Василия Михайловича»
«В ночь с 24/VI на 25/VI 1941 в Москве был арестован и Василий Михайлович Комаревский»
«С 25 июня 1941 по конец мая 1942 г., т.е. около года, о Николае Николаевиче ничего не было известно. Шло следствие, и ни передач, ни тем более свиданий не разрешалось. Как выяснилось впоследствии из писем Николая Николаевича, в Москве он пробыл недолго: 9 июля он был вывезен в Омск, где и пробыл сначала в тюремном заключении, а потом в распределителе до 17 апреля 1942 г. К этому времени, видимо, следствие кончилось и был вынесен приговор: 10 лет концлагеря. 29 марта 1942 г. он был переведен в Омский распределитель, где ожидал отправки в Мариинский концлагерь (Сибирской области). В Мариинск прибыл 20 апреля 1942 г. и до самой смерти, 8 марта 1943 г. пробыл в этом лагере. Лишь за три недели до кончины он был переведен на ст. Антибес в 7 км от Мариинска. Чем был вызван этот перевод, он не сообщил, возможно, что туда отправляли неизлечимо больных, так как в своем последнем письме, посланном уже из Антибеса, он сообщал, что идти пешком вместе с другими он не мог по слабости сил, и был довезен на подводе.
По-видимому, с марта 1942 г., когда кончилось следствие, он пробыл в одном лагере с Василием Михайловичем Комаревским, встречался с ним, разговаривал, присутствовал при его смерти — скончался В.М. 18 августа 1942 г. от дистрофии, на полгода раньше Николая Николаевича. Это была для него тяжелая потеря.»
«В одном из первых писем от него (н.н. фиолетова) — небольшой открыточке, кстати, единственной, которая затерялась каким-то образом у меня, он сообщил, конечно в иносказательной форме, что именно вменялось ему в вину. Как оказалось, главным поводом для ареста и обвинения явились встречи с Гавриловым на квартире у В.М. Комаревского, во время которых Гаврилов, оказавшийся провокатором, рассказывал, как говорилось выше, о фашизме на основании прочитанной им иностранной литературы, и то, что говорил он сам, он перенес на Николая Николаевича и Василия Михайловича, хотя ни тот, ни другой не только никаких симпатий к фашизму никогда не имели, но и прямо отрицательно относились к фашистской диктатуре, усматривая в ней проявление глубоко враждебного христианству начала.
Кроме того, лично против Н.Н. было возбуждено нелепейшее по своей абсурдности обвинение в принадлежности к «тайной церкви», наспех состряпанное также одним провокатором. Это последнее обвинение было настолько абсурдно, что вскоре отпало, и остались только показания Гаврилова, ложные по существу, но дававшие повод состряпать политическое дело. Истинным же мотивом обвинения было желание устранить из жизни человека с яркой духовной личностью, не созвучной эпохе. Этот же самый мотив имел место и в обвинении Комаревского. Никаких политических дел, никакого стремления играть роль в политике ни у того, ни у другого не было. Это были «без вины виноватые», безвинные жертвы в борьбе идеологий. Но следствие было тайным, свидетелей не было, единственным материалом для обвинения были донесения заранее подделанных провокаторов. Результатом стало десятилетнее заключение в концлагерях.»
Комаревский Иван Михайлович, родился в 1892 г., г. Рязань; средней школы N1 преподаватель. Проживал: Ярославская область, Ростовский р-н, г. Ростов, ул. Гоголя, д.6
Арестован 28 июня 1948 года
Приговорён: Яроблсуд 5 октября 1948 г., обв.: 58-10.
Приговор: принуд. Лечение Реабилитирован 24 Марта 1992 г.
Источник: Книга памяти Ярославской области.
На сайте муниципального общеобразовательного учреждения гимназии имени А.Л. Кекина г. Ростова, бывшая средняя школа N1:
http://gim-kekina.ed...emya_voyni.html
Есть упоминание о том, что в военные годы Иван Михайлович Комаревский работал в ней не только преподавателем математики, но и руководил ансамблем струнных инструментов.
Предполагаю, что в школьном архиве могли сохраниться его фотографии и личное дело, но не совсем уверена, что практикуются подобные запросы в школьные учреждения.
Фотография Ивана Михайловича с сайта муниципального общеобразовательного учреждения гимназии имени А.Л. Кекина г. Ростова, бывшая средняя школа N1:
http://gim-kekina.ed...emya_voyni.html
image.jpeg 348,25К
9 Количество загрузок:
-----
Буду благодарна за любые данные и советы в поисках сведений о семье
Ивана Васильевича и
Михаила Васильевича Комаревских.
С уважением,
Екатерина