7
* * *
События 1918 года в воспоминаниях современника
Мой дедушка, Геннадий Евгеньевич Изюмов, обучался в 1907-1911 гг. в Ярославском Демидовском юридическом лицее. В конце декабря 1909 года он, будучи в гостях в с. Воскресенском Даниловского уезда, познакомился с дочерью священника К.Л.Соколова (церковь Воскресения в Жарах, Воскресенский погост в Блудово) Варварой, учившейся в последнем классе епархиального училища. В мае 1910-го они повенчались и в 1911-м, по получении дедушкой диплома и звания кандидата юридических наук, уехали в г. Череповец, а потом в Курляндскую губернию.
События 1917 года, видимо, послужили причиной возвращения семьи Изюмовых (к тому времени у них уже рос шестилетний сын Николай) вернуться на родину жены (сам Г.Е.Изюмов - выходец из Нижегородской губернии). Впоследствии, выйдя на пенсию и переехав с женой к младшему сыну в Сибирь (1957 г.), Г.Е.Изюмов так описал в своих воспоминаниях события того времени, быть свидетелем и участником которых выпало ему на долю:
"В 1917 году я вместе с семьёй жил у своего тестя протоиерея Константина Леонидовича Соколова в с. Воскресенском Даниловского уезда Ярославской губернии. Уже в начале года видно было, что фронт разваливается. Чувствовалось предательство со стороны министров царского правительства. Так, уличён был в предательстве военный министр Мясоедов ... Солдаты с фронта бежали. Агитаторы объявляли повсюду: "Долой войну!" Пораженчество стало уделом многих. "Иностранный" элемент в пораженчестве видел основу для революции, а солдаты утомились и с величайшим удовольствием лозунг этот принимали. И к этому прибавляли: "За землю и волю"... В апреле через Германию из Швейцарии приехал в Петербург Ленин, и с этого момента революция приняла уже форму социалистическую... В октябре было разогнано Учредительное собрание и вся власть перешла 7 ноября 1917 года к Советам. В деревнях и сёлах созданы были комитеты бедноты, в городах - чрезвычайные комиссии по борьбе с контрреволюцией.
В 1918 г. я работал заведующим внешкольным образованием Федуринского района Даниловского уезда. Здесь я имел возможность наблюдать настроения крестьянства. Нужно сказать, что крестьянство северной заволжской стороны Ярославской губернии до революции занималось главным образом отхожим промыслом: трактирщики, половые, приказчики, каменщики в Москве и Петербурге. Семьи их жили в деревне. Хлебопашество было развито слабо, так как большая часть земли была под лесом. Я не видел особого восторга от революции среди крестьянства, да большинство крестьян ещё не вернулось с фронта или из плена. Однако к концу 18-го года стали возвращаться с фронта солдаты. Помещиков сравнительно было мало. Я замечал массовое истребление леса. Каждый мужик стремился как можно более навозить себе леса, хотя даже не мог лес использовать и часто возле дома гнил лес. Некоторые помещики, как, например, Верёвкин, бывший офицер, был арестован и затем «пропал», другие помещики бежали и скрылись, то же можно сказать о крупных купцах. Масаинов, крупный купец в Данилове, бежал.
Интеллигенция была на распутье, но формально она выполняла все приказы советской власти.
Возвратившиеся матросы стали вводить кровавые расправы. Я помню, как два матроса, кстати сказать, сыновья хозяина скорняжной мастерской в г. Риге из крестьян д. Шахонино Богородской волости Даниловского уезда Ярославской губернии Александр. Намеревались расстрелять моего тестя, протоиерея Константина Леонидовича Соколова, по выходе его из церкви, но прихожане кольцом окружили его и так довели до дома, не дав, таким образом, произвести расправы. А недели через две после этого отец этих матросов скоропостижно умер.
Началась разруха. Летом 1918 г. группа, как говорят, в 100 человек, попыталась произвести «восстание» в Ярославле. Это было в июле. Правительство против Ярославля сконцентрировало латышские стрелки. Латыши без всякой нужды расстреливали город и через 2 недели город превращён в руины. Сметено и дивное здание лицея. Говорят, что подавить «восстание» можно было бы даже без пролития крови. После восстания начался террор. Много людей пострадало. В 1919 г. началось «восстание» в заволжской части, свидетелем этого «восстания» мне пришлось быть. Я помню, в июле месяце как-то шёл из своей квартиры в райсовет. По дороге меня встретил председатель райсовета Ефим Кузнецов, крестьянин с. Федурина даниловского уезда.
- Послезавтра будут сшибать Советы, - сказал он мне.
Я выслушал это заявление, несколько растерялся. Я боялся, не провокационное ли это сообщение.
Далее Ефим Кузнецов продолжал: «Зелёные организовались. У меня были ночью трое ребят и сказали мне, что всех членов райсовета они арестуют, а меня оставят на свободе, но поставят при мне охранника».
Выслушав заявление Кузнецова, я вернулся на свою квартиру и стал обдумывать своё положение.
Я знал, что в лесах происходят собрания дезертиров, называвших себя «зелёными» (название по лесу, в котором скрывались), знал так же, что «зелёные» не имеют никаких политических убеждений, кроме дезертирского желания – избежать фронта. Кто был во главе «зелёных», я не знал. Одно только понимал, что это движение было стихийного характера, дезертирского, поэтому я решил вести себя крайне осторожно, не вмешиваясь в это движение. Через день, часов в 12 дня, когда я был на квартире, я услышал звон в большой колокол в базарном селе Середе, отстоявшем от д. Максимцево, в которой я жил, в 3 км. Я сразу же понял, в чём дело и сразу же пошёл через Федурино в село Воскресенское. По дороге я узнал, что убили в Середе латыша Шталя, бывшего там военным комиссаром, и «сшибли» Совет. В Федурине – то же самое. Проходя Федуриным, я заметил, что возле здания совета стоят вооружённые молодые люди, одни из которых с винтовками, другие с дробовиками. Я поспешил далее через Балавино и Стройково в Воскресенское. Здесь никто ничего не знал. Сушили сено. Тестя я отозвал в сторону и объяснил ему, в чём дело, и оба решили, что никакого участия в этом движении принимать не следует. На другой же день я решил идти в Данилов, в РОНО, за разрешением временно жить в с. Воскресенском, на что получил письменное разрешение. Я помню, когда пришёл в Данилов, на улице днём не было ни души. Тут я понял, что ждут нападения, и постарался бежать в Воскресенское. Там уже началась тревога. Замечательно то, что буржуазия деревенская почти не принимала в «восстании» никакого участия, а лишь нервозно наблюдала, как идёт «восстание». «Восстание» организовывалось такими типами вроде Румянцева из д. Ильинка, мужика-развратника. Этот Румянцев пришёл ко мне, приглашая принять участие, но я принял его как провокатора. То, что он был провокатор, впоследствии подтвердилось. Он выдал всех участвующих в «восстании».
Железнодорожный мост между ст. Путятино и г. Даниловым был сожжён, и движение между Ярославлем и Вологдой прекратилось. На станции «Путятино» появились латышские стрелки. «Восстание» быстро ликвидировали и начались действия карательных отрядов: расстрелы, реквизиция имущества у зажиточных крестьян, аресты… Когда «восстание» было ликвидировано, я пошёл опять на место работы в Федурино. Здесь я узнал, что расстрелян сын священника с. Середы пятнадцатилетний Николай (Вас.) Разумов. Расстрел его произведён в поле. Как передавали, его вывели в поле и заставили бегать. Вася побежал с криком: «Мама, мама!» и, подбитый пулями винтовок, он замертво упал. В Федурине был задержан крестьянин с двумя сыновьями-подростками, проходившие селом из Любимского уезда. Его в чём-то заподозрили и на глазах толпы человек в 50 этот крестьянин вместе с сыновьями у райсовета был расстрелян. Я во время расстрела постарался уйти в читальню. У райсовета на лавке лежал в белом подряснике Николай Зыков. Его арестовали за то, что он произносил после молебна речь против советской власти, и Зыков ожидал расстрела. Ему, однако, как-то удалось избежать расстрела. После организации «живой» церкви я видел Зыкова в числе так называемых живоцерковников.
Картальная экспедиция или, вернее, карательный отряд состоял из 11-12 человек, во главе которых был молодой крестьянин из г. Петровска Ярославской губернии Ефимов. Много было отобрано у зажиточных крестьян разного имущества. К сожалению, это отобранное имущество шло не государству, а было разделено между членами карательного отряда, и я видел, как они в мешках переправляли на лошадях отобранное имущество. В Богородской волости особую активность проявлял крестьянин деревни Глухарево Мишка Буров, ранее праздношатающийся. Мишка во время карательных операций нахватал много золота в вещах: золотых цепей, часов, ожерельев и другого ценного имущества.
Был обыск у тестя, у которого я временно жил. Член карательного отряда заглянул в мою комнату. Ему понравилась машинка для стрижки, но сын мой Коля 7 лет поднял такой крик и плач, что машинку оставили.
На тестя-священника наложили единовременную контрибуцию в десять тысяч рублей, которую едва собрали…"
1918, Зав. Федуринск.шк..jpeg 203,5К
51 Количество загрузок:
Удостов. Данилов, 1918 г..jpeg 219,48К
45 Количество загрузок:
