Отправлено 19 августа 2021 - 10:22
Одна страничка из моей родословной.
__________________________________________________________________________________
О митингах, ГКЧП, «Лебедином озере» по телевизору, танках на улицах Москвы и защитниках Белого дома много написано, и останавливаться на них я не стану, а попробую объяснить причину произошедших в те дни событий.
Со школьной скамьи всех нас готовили жить в коммуне – общине равных людей с равными возможностями, где все трудятся с полной отдачей, а произведённые материальные блага (бесплатные образование, медицина, жильё и т.п.) в равной мере доступны всем.
«Пионеры! К борьбе за дело Коммунистической партии будьте готовы!»
На призыв «Будьте готовы!» мы дружно отвечали: «Всегда готовы!»
Первый закон пионеров Советского Союза гласил: «Пионер предан Родине, партии, коммунизму».
И действительно мы были такими! Мы свято верили, что все вместе строим первое в мире самое справедливое коммунистическое общество, в котором духовные ценности стоят выше материальных, в котором ценится человек как личность.
Однако повседневная жизнь простых людей явно отличалась от программных обещаний руководителей общества. И если с низкими зарплатами и недостатками продуктов (вспомним «колбасные электрички»!) ещё как-то можно было ужиться, то с двойной моралью руководителей и идеологов общества люди примиряться не хотели. Общество расслоилось на тех, кто имел доступ к дефицитным товарам и услугам, и всех остальных. В стране начала процветать коррупция и казнокрадство. Чиновники («слуги народа»), ещё вчера произносившие «Всегда готовы!», мечтая о коммунистическом будущем, сегодня уже служат совсем другим идеалам, старались превратить власть в собственность и обогатиться, закрепив за собой партийные привилегии и иметь возможность передавать их по наследству.
Очень примечательно высказывание о чиновниках Евгения Леонова:
«Мне лично почему-то кажется, что сама по себе политика – дело чистое. А вот насчёт людей, которые её делают, – тут надо разговаривать. Я же зрячий и вижу: всё крутится вокруг карьеры этих людей. Это так всё читается…».
Стало очевидным, что произошёл отрыв партии от народа.
Руководители партийных организаций в учреждениях, конечно понимая происходящее, продолжали подчиняться указаниям сверху и не принимали самостоятельных решений. Поэтому перед рядовыми членами партии встала проблема: либо пробовать реформировать партию изнутри, оставаясь в её рядах, либо выйти из неё и объединиться в другую партию или движение для совместной борьбы.
Лично я видел, что «директорско-партийный корпус» нашего института чувствует себя в сложившейся ситуации очень уверенно, так как административная и политическая власть находится у них в руках. Я не видел никакого смысла что-то объяснять и к чему-то призывать людей, которые и так всё прекрасно понимают, но менять ничего не хотят. Поэтому осенью 1990 года я подал заявление о выходе из КПСС и примкнул к недавно созданному движению «Демократическая Россия».
Потом произошли августовские события 1991 года. Их можно охарактеризовать как конфликт между консервативным коммунистическим крылом руководства СССР, заявившим о желании сохранить Советский Союз и приостановить проводившиеся в стране реформы, которые, по их мнению, вели к развалу страны, и руководством РСФСР во главе с Ельциным. Режим ЧП предполагал приостановить деятельность всех политических партий, запрет на проведение митингов и демонстраций, установление контроля над СМИ и другие меры.
Именно поэтому программа ГКЧП воспринималась нами как разворот страны в доперестроечный «совок», куда возвращаться мы явно не хотели (прекрасно помнили, как женщин вызывали на партбюро организации для проработки за то, что она осмеливалась носить брюки; а если ты ещё к тому же слушаешь The Beatles, то тебя обвиняли в низкопоклонстве перед Западом) и готовы были до конца стоять под триколором у Белого дома. Страна стала другой, и люди в ней изменились.
В полдень 19 августа Борис Ельцин с танка зачитал «Обращение к гражданам России» и призвал своих сторонников на защиту Белого дома. Вскоре москвичи стали строить вокруг здания баррикады.
На следующий день, 20 августа, в Москве прошли митинги в поддержку Ельцина. На митинг около Белого дома, отпросившись с работы, поспешил и я. После окончания митинга я вернулся домой, переоделся в удобную походную одежду (штормовку и джинсы), надел на плечи рюкзак с небольшим запасом еды, простился с женой и поехал защищать Белый дом от возможного штурма.
За оцепление вокруг Белого дома пройти мог каждый. Особенно никого не «пытали», зачем он туда идёт. Достаточно было сказать: «Я иду стоять в оцеплении!», и тебя пропускали за баррикады. Таким образом, вокруг Белого дома образовалось несколько живых колец из защитников. Подходили к баррикадам и «просто поглазеть на происходящее», но за оцепление не заходили. Некоторые из них передавали защитникам еду и сладости (в этот вечер я вдоволь наелся тортом).
Когда стемнело, то все хождения за баррикады прекратились. Настало время томительного ожидания.
Наш небольшой импровизированный медпункт, расположившийся сначала рядом с 26-м подъездом, мы решили перенести несколько подальше от стеклянных стен. Мы рассуждали так: «Если начнут стрелять, то быстрее всего будут стрелять не в людей из оцепления, а поверх их голов, – прямо по окнам Белого дома. Так что раненых от падающих осколков оконного стекла было бы очень много». Да и сами постарались отойти как можно дальше от этих окон.
Конечно, у нас было понятие о том, что если начнётся серьёзный штурм, то удержать оборону Белого дома нам не удастся. В тот момент был важен сам факт выступления народных масс. И мы стояли до утра.
Информация о том, что происходило в городе, до нас доходила: о начале движения бронетехники по городу, о сгоревших троллейбусах на Садовом кольце возле Нового Арбата (где позже появилась надпись «Здесь был остановлен фашизм»), о возможном начале штурма Белого дома в 4 часа утра, который так и не последовал.
Рано утром 21 августа войска покинули Москву, а 22 августа в 12 часов дня состоялся митинг победителей у Белого дома, на котором манифестанты вынесли громадное полотнище российского триколора и пронесли его по улицам Москвы. В этот день я шёл в оцеплении вдоль развёрнутого полотнища.
Спустя год многие защитники Белого дома собрались на месте вышеуказанных событий. Тогда ещё к Белому дому можно было свободно подойти и постоять на том самом месте, где провёл ту памятную ночь. Но вскоре вокруг дома возвели высокий забор и возможность встречаться там пропала.