0
. . .Рождество... Стою на кладбище села Лацкого Некоузского района (бывший Мологский уезд) над могилой священномученика Российского протоиерея Николая Любомудрова. Красивый резной крест, поставленный благодарными прихожанами – помнят земляки его мученическую смерть за веру в октябре 1918 года. Отец Николай – единственный из всех ярославских новомучеников изображен на иконе «Собор новых мучеников и исповедников Российских, за Христа пострадавших, явленных и неявленных». Вот его печальные и мудрые глаза среди «Ликов священников» – 3-й ряд, правая сторона, слева направо третий.
. . .И вспоминаются страшные строки из его Жития: «Народу в церкви было немного. Отец Николай заканчивал панихиду у канонного столика. Софья Петровна сказала ему: "За тобой пришли..."
. . .Переоблачившись, отец Николай простился с женой, детьми, псаломщиком, благословил всех. Комиссар и солдаты повели его за село, сзади шли жена и дети. День был морозный, ярко светило солнце. Улицы были пустынны – очевидно, испуганные сельчане боялись вступиться за любимого ими батюшку. Проходя мимо Казанской церкви, отец Николай снял шапку и перекрестился. Солдаты приказали сопровождающим остаться на месте и повели отца Николая к капустному огороду, находившемуся на окраине села, недалеко от дома Любомудровых. Двое солдат привели отца Николая на бугор около откоса к реке Латке и стали заряжать ружья. Они потребовали повернуться спиной, но отец Николай, стоя к ним лицом, перекрестился и со словами: "Господи, прими дух мой! Прости им: не ведают, что творят!" – поднял руку и благословил их. Раздались два выстрела, отец Николай упал. Солдаты подошли к нему, выстрелили еще раз, сорвали серебряный крест и, споря о том, кому он должен достаться, поспешили в дом священника, где в это время другие члены отряда производили грабеж.
. . .В ответ на просьбу похоронить отца Николая по христианскому обычаю на третий день из волисполкома поступило распоряжение: похоронить отца Николая немедленно и без всяких обрядов. Один из крестьян предоставил готовый гроб, в который отец Николай был положен. Софья Петровна облекла отца Николая в рясу, епитрахиль, скуфью, вложила в руки деревянный крест с Афона. Проститься с отцом Николаем пришли многие чтившие его лацковцы. Погребение происходило около полуночи, при свете факелов и тихом пении "Святый Боже". Могила была вырыта около алтаря Казанской церкви на кладбище. На следующий день, в воскресенье, приехал близкий друг отца Николая, отец Константин Ельниковский, и совершил заупокойную службу. Отпевание отца Николая, после настоятельных просьб Софьи Петровны к знакомым иереям, было совершено тремя священниками над его могилой только 19 апреля 1919 года».
. . .82 года местные жители хранили его могилу, 82 года молились своему мученику и заступнику. Когда закончились безбожные времена, поставили на свои средства красивый крест. Радовались как дети, когда Архиерейский Собор причислил отца Николая к лику святых – появился и у них свой заступник на небесах перед Господом. Теперь и они могут называть это землю святой. Но недолго было отмерено радости многострадальной земле при новой православной жизни. Одним прекрасным днем 2001 года лацковцы увидели большую процессию из священников во главе с епископом Угличским. «Поклониться батюшке Николаю приехали», – подумали богомольцы. Но священники неожиданно достали лопаты и... стали раскапывать могилу. Затем старательно выкопали череп с пулевым отверстием в затылке, скелет, погрузили в заготовленный гробик и... увезли, тщательно приведя могилу в порядок и аккуратно водрузив памятник на место. Зачем? Куда? Да кто будет объяснять простым верующим – есть грамота на то от Самого Архиепископа Михея (кстати, вскоре один из на тот момент простых копалей будет возведен в сан иерея). Не смею и предположить, что бы на это сказали друзья отца Николая – Иоанн Кронштадтский и Патриарх Тихон – не мне, грешному, судить.
. . .Поколдовали над косточками анатомы из Медицинской академии, придали им нетленность и передали в Благовещенскую церковь в село Яковлевское – пусть ярославцы поклоняются мологской святыне! А дальше – больше. Пошли останки отца Николая гулять по России. 27 июня 2002 года кусочек мощей был заложен в основание храма Никольской церкви Давидовой пустыни Крутицкой и Коломенской епархии. 3 января 2008 года еще несколько косточек были заложены в придел женского монастыря во имя святителя Иннокентия Московского в селе Раздольное Биробиджанской (!) епархии. И что же Мологской земле? Крест над пустой могилой... Чем провинилась святая Мологская земля, на которой родились и служили священномученики Димитрий Вознесенский, Николай Любомудров, Иоанн Рудинский, Николай Писаревский, Андрей Добрынин, Александр Петропавловский, Иоанн Смирнов, Иаков Архипов, Иоанн Богоявленский, преподобномученик Алексий Задворнов, мученик Александр Уксусов и еще 123 подвижника российского благочестия, навсегда записанные в историю русской церкви? Это первое, что мне пришло в голову над пустой могилой священномученика Николая. А дальше понеслась череда ассоциаций. Закрытый после зверского убийства в Лацком храм потихоньку начали восстанавливать, прислали молодого священника и... вскоре после извлечения мощей – пожар, начисто уничтоживший не только восстанавливаемое, но и фрески, сохраненные даже в безбожно-колхозные времена. Умысел, нарушение техники безопасности или ухмылка Антихриста, ударившего в место, лишившееся заступника? Опять судить не мне, я просто вспоминаю слова одного местного священника, сказанные о соседнем храме села Веретея:
. . .– Это безбожное место.
. . .Назвать безбожным храм, где крестились архиепископ Виленский и Литовский Александр, основательница Абабковского монастыря игуменья Евпраксия, новомученики Леонид Колокольцев, расстрелянный в Красном Холме, Дмитрий Фарфоровский, умерший в лагере, Дмитрий Соколов, настоятель Угличского собора, вернувшийся из лагерей слепым? Храм, где служили Иоанн Смирнов, причисленный к лику святых, Александр Левиков, расстрелянный в Ярославле, монахиня Мария Голубева, умершая в нищете после строек Беломорканала? Храм, на литургии в котором сослужили архиепископ Ионафан и Патриархом Тихон? Храм, перестройку которого курировал брат Федора Достоевского Андрей? Храм, который спасал простой русской священник Константин Ельниковский, не давший расстреливать у церкви людей во время белогвардейского мятежа, заслонив их грудью? Именно он под страхом смерти ночью тайно отпевал отца Николая Любомудрова, своего друга. Как может стать безбожным храм, на территории которого захоронены сотни невинных жертв Волголага? В том числе и священнослужителей. Где захоронены маленькие дети блокадного Ленинграда, не перенесшие дороги в веретейский детский дом. Где стоит четырехметровый Поклонный Крест всем невинным жертвам. Не в голове ли у этого священника безбожие? И как итог – прекращение регулярных служб в храме. Почему-то здесь, на пустой могиле, вспомнился пустой веретейский храм, с огромными амбарными замками на воротах. А ведь внутри сохранились все фрески, которых не видели уже лет тридцать ни жители, ни священники, ни историки! Несомненно, веретейский храм надо восстанавливать. Но здесь нужен подвижник – такой, как есть в соседнем Брейтовском районе. Отец Анатолий Денисов приехал в наверное единственный район в России, где не было ни одного (!) действующего храма. И за 30 лет своего благочиния воссоздал пять (!). Нашлись бы такие подвижники и меценаты, будь на то воля официальной церкви. Но, оказывается, возобновление служб на веретейской земле – невыгодно, и на то есть негласное устное распоряжение, как поведали мне уже в Ярославле близкие к церковным верхам люди. Создавать приход в Веретее – «растаскивать» (слово-то какое мерзкое!) соседний Верхне-Никульский приход. Дело все в том, что на стыке этих приходов есть большой поселок Борок, в котором огромное количество веретейских по происхождению и которые вынуждены крестить, венчаться и отпевать в Верхне-Никульском. А это деньги. Но если будет действовать веретейская церковь, то веретейцы поедут туда, где крестились, венчались и похоронены их предки. И Верхне-Никульский приход, понятно, обеднеет. Да не беднел он, когда там служил последний старец земли русской архимандрит Павел Груздев – со всей России ехали! Так повелось на Руси – идут не столько в церковь, сколько к священнику. Русские всегда ценили Личность. Но не так думают современные кормчие церкви. Иначе откуда полуофициальное запрещение крестить и отпевать жителей Верхне-Никульского прихода в соседних действующих церквях?
. . .Ой, как прав был сын священника профессор Преображенский, рассуждая о разрухе в головах!!! Тут же вспомнилось, как этому же священнику я принес исторические материалы с полной уверенностью, что возрадуется душа служителя Божия.
. . .– Представьте себе, в нашем Храме служил Священномученик Иаков (Архипов). Вот документы и фотографии. Можно заказать его иконы. Он – наш небесный покровитель. И в «Списке Новомучеников Российских» тоже много земляков – отец Николай Рождественский, священники братья Архангельские Александр и Михаил, отец Геннадий Корсунский, отец Капитон Никольский, служители церкви Пелагея Белова, Екатерина Коврова... Поминать их нужно в молитвах наравне с Павлом Груздевым и Иосифом Мраморным.
. . .Какой я был наивный!!! Гробовое молчание было мне ответом. Все бумажки, конечно, были приняты и... все. Больше эту тему никто никогда не поднимал. «Души держит на небесах энергия памяти», – говорил замечательный русский поэт Александр Башлачев. А кому она нужна, эта память? Простому пожарнику Николаю Борисову, в течение многих лет ухаживающему за могилой отца Константина Ельниковского и на свои деньги поставившего ему литой чугунный крест? Да! И он будет в одиночку бродить по кладбищам и вытаскивать из помоек мраморные надгробия честных христиан и водружать эти полутонные стелы на место. Московским потомкам священников Головщиковых, по бездорожью и болотам привезшим крест в память о заброшенном родовом гнезде Раево и в память своим предкам, верою и правдой служившим России и Богу в этом умершем селе? Им нужна эта память, и они будут каждое лето приезжать поклоняться этому месту по тропинке, позабытой даже охотниками. Как будет приезжать в село Копань на место уничтоженной до основания церкви внук одного из последних священников Владимира Добротина и приносить цветы к памятнику, поставленному им самим на место, вычисленное по старинной фотографии. Нужна эта память никогда не бывавшему в мологских краях московскому пареньку Виктору Рыбину из группы «Дюна», который в прошлом году арендовал теплоход, чтобы перевезти пятиметровый Поклонный Крест на место погибшей из-за великой стройки «рукотворного рыбинского моря» Шуморовской церкви. Или московскому пенсионеру Владимиру Костигину, тяжело больному раком, этой осенью приехавшему на место своей умершей деревни Аниково и из последних сил поставившего крест памяти погибшего родового гнезда. Слава подвижникам, берегущим память!!! Да воздастся им!!! И это без ложной патетики.
. . .И ни одного шага служителей церкви... Да и светское руководство не отстает. В 2005 году закрыли старейшую в губернии деревянную школу в Веретее, сохранившую свое историческое здание с 1848 года. И... бросили на произвол судьбы, отключив электричество и отопление. Даже ничего не смыслящему в строительстве человеку понятно, как неминуемо погибает в морозы деревянное стошестидесятилетнее здание с прохудившейся крышей. И опять подвижники встали на защиту – четыре года бились на всех уровнях и, вроде, победили – здание поставили на баланс отдела культуры, пробили финансирование на отопление и ремонт. Решили, раз Веретея – прямая наследница Мологи, то быть там филиалу музея Русской Атлантиды и историко-культурному центру. И... назначили директора. Не заблуждайтесь, не из местных историков и краеведов, не бывшую заведующую богатейшим школьным музеем, а друга местного главы (теперь уже бывшего), который на открытие и побывал в Веретее первый раз. И почти последний. По опросу жителей, в лицо его почти никто не знает, да и здание школы стоит постоянно закрытым. А все ценные фонды музея заперты для сохранности – здание не охраняется да и крыша протекает – не поверите – в туалете(!) детского сада. А теперь директор исчез с наступлением холодов – оказывается, денег на отопление нет! То есть где-то были, но нет. Как нет и директора, как нет и бывшего главы. Как нет священника в церкви, который на бумаге есть (убедитесь на сайте епархии).
. . .И пронесся чередой поток исторических картинок – усадьба Андреевское, где мирно прогуливались прототип Андрея Болконского и легендарный Ванька Ключник, епископ Мессинский Иоанн Куракин и отец легендарного Рудольфа Абеля Генрих Фишер; глухая деревенька Кашеварка, где при лучине отбывал ссылку легендарный питерский католический пастор Курт Мусс; лес на месте погибшей деревни Поройки, где родился любовник Ахматовой и самый молодой член союза писателей поэт Анатолий Клещенко; Верхне-Никульское, где родились два брата – академики живописи Егор и Федор Солнцевы; Ажерово, где пестовала свою девичью красу любовница композитора Бородина... Вспомнились слова, которые сказал мне однажды создатель и директор музейного Мышкина Владимир Александрович Гречухин: «Вы на золоте сидите, а нам пришлось и мышь за уши притягивать, и легенды про кацкарей сочинять». О, как он прав, этот патриот и подвижник. А мы рушим, не сохраняем (только за эти пять лет в Веретее погибли два деревянных памятника: Интернат, где спасались всю войну блокадные дети (старинный усадебный дом, привезенный по бревнышку из Коллегаева) – он сгорел, и двухэтажный дом священников Добрыниных – его просто снесли. Не больше года-двух протянет и дом купца Герасимова). Я взглянул на пустую могилу: «И даже своих святых не уберегли».
. . .«Прости им! Не ведают, что творят!» – последние слова отца Николая. «Отче наш Николай, заступник наш. Моли Бога о нас», – хочется ответить ему. Но вовремя спохватываюсь. Чтобы сказать это его праху, нужно ехать в Ярославль, в подмосковный Чехов или... в Биробиджан.
Рождество 2011
. . .И вспоминаются страшные строки из его Жития: «Народу в церкви было немного. Отец Николай заканчивал панихиду у канонного столика. Софья Петровна сказала ему: "За тобой пришли..."
. . .Переоблачившись, отец Николай простился с женой, детьми, псаломщиком, благословил всех. Комиссар и солдаты повели его за село, сзади шли жена и дети. День был морозный, ярко светило солнце. Улицы были пустынны – очевидно, испуганные сельчане боялись вступиться за любимого ими батюшку. Проходя мимо Казанской церкви, отец Николай снял шапку и перекрестился. Солдаты приказали сопровождающим остаться на месте и повели отца Николая к капустному огороду, находившемуся на окраине села, недалеко от дома Любомудровых. Двое солдат привели отца Николая на бугор около откоса к реке Латке и стали заряжать ружья. Они потребовали повернуться спиной, но отец Николай, стоя к ним лицом, перекрестился и со словами: "Господи, прими дух мой! Прости им: не ведают, что творят!" – поднял руку и благословил их. Раздались два выстрела, отец Николай упал. Солдаты подошли к нему, выстрелили еще раз, сорвали серебряный крест и, споря о том, кому он должен достаться, поспешили в дом священника, где в это время другие члены отряда производили грабеж.
. . .В ответ на просьбу похоронить отца Николая по христианскому обычаю на третий день из волисполкома поступило распоряжение: похоронить отца Николая немедленно и без всяких обрядов. Один из крестьян предоставил готовый гроб, в который отец Николай был положен. Софья Петровна облекла отца Николая в рясу, епитрахиль, скуфью, вложила в руки деревянный крест с Афона. Проститься с отцом Николаем пришли многие чтившие его лацковцы. Погребение происходило около полуночи, при свете факелов и тихом пении "Святый Боже". Могила была вырыта около алтаря Казанской церкви на кладбище. На следующий день, в воскресенье, приехал близкий друг отца Николая, отец Константин Ельниковский, и совершил заупокойную службу. Отпевание отца Николая, после настоятельных просьб Софьи Петровны к знакомым иереям, было совершено тремя священниками над его могилой только 19 апреля 1919 года».
. . .82 года местные жители хранили его могилу, 82 года молились своему мученику и заступнику. Когда закончились безбожные времена, поставили на свои средства красивый крест. Радовались как дети, когда Архиерейский Собор причислил отца Николая к лику святых – появился и у них свой заступник на небесах перед Господом. Теперь и они могут называть это землю святой. Но недолго было отмерено радости многострадальной земле при новой православной жизни. Одним прекрасным днем 2001 года лацковцы увидели большую процессию из священников во главе с епископом Угличским. «Поклониться батюшке Николаю приехали», – подумали богомольцы. Но священники неожиданно достали лопаты и... стали раскапывать могилу. Затем старательно выкопали череп с пулевым отверстием в затылке, скелет, погрузили в заготовленный гробик и... увезли, тщательно приведя могилу в порядок и аккуратно водрузив памятник на место. Зачем? Куда? Да кто будет объяснять простым верующим – есть грамота на то от Самого Архиепископа Михея (кстати, вскоре один из на тот момент простых копалей будет возведен в сан иерея). Не смею и предположить, что бы на это сказали друзья отца Николая – Иоанн Кронштадтский и Патриарх Тихон – не мне, грешному, судить.
. . .Поколдовали над косточками анатомы из Медицинской академии, придали им нетленность и передали в Благовещенскую церковь в село Яковлевское – пусть ярославцы поклоняются мологской святыне! А дальше – больше. Пошли останки отца Николая гулять по России. 27 июня 2002 года кусочек мощей был заложен в основание храма Никольской церкви Давидовой пустыни Крутицкой и Коломенской епархии. 3 января 2008 года еще несколько косточек были заложены в придел женского монастыря во имя святителя Иннокентия Московского в селе Раздольное Биробиджанской (!) епархии. И что же Мологской земле? Крест над пустой могилой... Чем провинилась святая Мологская земля, на которой родились и служили священномученики Димитрий Вознесенский, Николай Любомудров, Иоанн Рудинский, Николай Писаревский, Андрей Добрынин, Александр Петропавловский, Иоанн Смирнов, Иаков Архипов, Иоанн Богоявленский, преподобномученик Алексий Задворнов, мученик Александр Уксусов и еще 123 подвижника российского благочестия, навсегда записанные в историю русской церкви? Это первое, что мне пришло в голову над пустой могилой священномученика Николая. А дальше понеслась череда ассоциаций. Закрытый после зверского убийства в Лацком храм потихоньку начали восстанавливать, прислали молодого священника и... вскоре после извлечения мощей – пожар, начисто уничтоживший не только восстанавливаемое, но и фрески, сохраненные даже в безбожно-колхозные времена. Умысел, нарушение техники безопасности или ухмылка Антихриста, ударившего в место, лишившееся заступника? Опять судить не мне, я просто вспоминаю слова одного местного священника, сказанные о соседнем храме села Веретея:
. . .– Это безбожное место.
. . .Назвать безбожным храм, где крестились архиепископ Виленский и Литовский Александр, основательница Абабковского монастыря игуменья Евпраксия, новомученики Леонид Колокольцев, расстрелянный в Красном Холме, Дмитрий Фарфоровский, умерший в лагере, Дмитрий Соколов, настоятель Угличского собора, вернувшийся из лагерей слепым? Храм, где служили Иоанн Смирнов, причисленный к лику святых, Александр Левиков, расстрелянный в Ярославле, монахиня Мария Голубева, умершая в нищете после строек Беломорканала? Храм, на литургии в котором сослужили архиепископ Ионафан и Патриархом Тихон? Храм, перестройку которого курировал брат Федора Достоевского Андрей? Храм, который спасал простой русской священник Константин Ельниковский, не давший расстреливать у церкви людей во время белогвардейского мятежа, заслонив их грудью? Именно он под страхом смерти ночью тайно отпевал отца Николая Любомудрова, своего друга. Как может стать безбожным храм, на территории которого захоронены сотни невинных жертв Волголага? В том числе и священнослужителей. Где захоронены маленькие дети блокадного Ленинграда, не перенесшие дороги в веретейский детский дом. Где стоит четырехметровый Поклонный Крест всем невинным жертвам. Не в голове ли у этого священника безбожие? И как итог – прекращение регулярных служб в храме. Почему-то здесь, на пустой могиле, вспомнился пустой веретейский храм, с огромными амбарными замками на воротах. А ведь внутри сохранились все фрески, которых не видели уже лет тридцать ни жители, ни священники, ни историки! Несомненно, веретейский храм надо восстанавливать. Но здесь нужен подвижник – такой, как есть в соседнем Брейтовском районе. Отец Анатолий Денисов приехал в наверное единственный район в России, где не было ни одного (!) действующего храма. И за 30 лет своего благочиния воссоздал пять (!). Нашлись бы такие подвижники и меценаты, будь на то воля официальной церкви. Но, оказывается, возобновление служб на веретейской земле – невыгодно, и на то есть негласное устное распоряжение, как поведали мне уже в Ярославле близкие к церковным верхам люди. Создавать приход в Веретее – «растаскивать» (слово-то какое мерзкое!) соседний Верхне-Никульский приход. Дело все в том, что на стыке этих приходов есть большой поселок Борок, в котором огромное количество веретейских по происхождению и которые вынуждены крестить, венчаться и отпевать в Верхне-Никульском. А это деньги. Но если будет действовать веретейская церковь, то веретейцы поедут туда, где крестились, венчались и похоронены их предки. И Верхне-Никульский приход, понятно, обеднеет. Да не беднел он, когда там служил последний старец земли русской архимандрит Павел Груздев – со всей России ехали! Так повелось на Руси – идут не столько в церковь, сколько к священнику. Русские всегда ценили Личность. Но не так думают современные кормчие церкви. Иначе откуда полуофициальное запрещение крестить и отпевать жителей Верхне-Никульского прихода в соседних действующих церквях?
. . .Ой, как прав был сын священника профессор Преображенский, рассуждая о разрухе в головах!!! Тут же вспомнилось, как этому же священнику я принес исторические материалы с полной уверенностью, что возрадуется душа служителя Божия.
. . .– Представьте себе, в нашем Храме служил Священномученик Иаков (Архипов). Вот документы и фотографии. Можно заказать его иконы. Он – наш небесный покровитель. И в «Списке Новомучеников Российских» тоже много земляков – отец Николай Рождественский, священники братья Архангельские Александр и Михаил, отец Геннадий Корсунский, отец Капитон Никольский, служители церкви Пелагея Белова, Екатерина Коврова... Поминать их нужно в молитвах наравне с Павлом Груздевым и Иосифом Мраморным.
. . .Какой я был наивный!!! Гробовое молчание было мне ответом. Все бумажки, конечно, были приняты и... все. Больше эту тему никто никогда не поднимал. «Души держит на небесах энергия памяти», – говорил замечательный русский поэт Александр Башлачев. А кому она нужна, эта память? Простому пожарнику Николаю Борисову, в течение многих лет ухаживающему за могилой отца Константина Ельниковского и на свои деньги поставившего ему литой чугунный крест? Да! И он будет в одиночку бродить по кладбищам и вытаскивать из помоек мраморные надгробия честных христиан и водружать эти полутонные стелы на место. Московским потомкам священников Головщиковых, по бездорожью и болотам привезшим крест в память о заброшенном родовом гнезде Раево и в память своим предкам, верою и правдой служившим России и Богу в этом умершем селе? Им нужна эта память, и они будут каждое лето приезжать поклоняться этому месту по тропинке, позабытой даже охотниками. Как будет приезжать в село Копань на место уничтоженной до основания церкви внук одного из последних священников Владимира Добротина и приносить цветы к памятнику, поставленному им самим на место, вычисленное по старинной фотографии. Нужна эта память никогда не бывавшему в мологских краях московскому пареньку Виктору Рыбину из группы «Дюна», который в прошлом году арендовал теплоход, чтобы перевезти пятиметровый Поклонный Крест на место погибшей из-за великой стройки «рукотворного рыбинского моря» Шуморовской церкви. Или московскому пенсионеру Владимиру Костигину, тяжело больному раком, этой осенью приехавшему на место своей умершей деревни Аниково и из последних сил поставившего крест памяти погибшего родового гнезда. Слава подвижникам, берегущим память!!! Да воздастся им!!! И это без ложной патетики.
. . .И ни одного шага служителей церкви... Да и светское руководство не отстает. В 2005 году закрыли старейшую в губернии деревянную школу в Веретее, сохранившую свое историческое здание с 1848 года. И... бросили на произвол судьбы, отключив электричество и отопление. Даже ничего не смыслящему в строительстве человеку понятно, как неминуемо погибает в морозы деревянное стошестидесятилетнее здание с прохудившейся крышей. И опять подвижники встали на защиту – четыре года бились на всех уровнях и, вроде, победили – здание поставили на баланс отдела культуры, пробили финансирование на отопление и ремонт. Решили, раз Веретея – прямая наследница Мологи, то быть там филиалу музея Русской Атлантиды и историко-культурному центру. И... назначили директора. Не заблуждайтесь, не из местных историков и краеведов, не бывшую заведующую богатейшим школьным музеем, а друга местного главы (теперь уже бывшего), который на открытие и побывал в Веретее первый раз. И почти последний. По опросу жителей, в лицо его почти никто не знает, да и здание школы стоит постоянно закрытым. А все ценные фонды музея заперты для сохранности – здание не охраняется да и крыша протекает – не поверите – в туалете(!) детского сада. А теперь директор исчез с наступлением холодов – оказывается, денег на отопление нет! То есть где-то были, но нет. Как нет и директора, как нет и бывшего главы. Как нет священника в церкви, который на бумаге есть (убедитесь на сайте епархии).
. . .И пронесся чередой поток исторических картинок – усадьба Андреевское, где мирно прогуливались прототип Андрея Болконского и легендарный Ванька Ключник, епископ Мессинский Иоанн Куракин и отец легендарного Рудольфа Абеля Генрих Фишер; глухая деревенька Кашеварка, где при лучине отбывал ссылку легендарный питерский католический пастор Курт Мусс; лес на месте погибшей деревни Поройки, где родился любовник Ахматовой и самый молодой член союза писателей поэт Анатолий Клещенко; Верхне-Никульское, где родились два брата – академики живописи Егор и Федор Солнцевы; Ажерово, где пестовала свою девичью красу любовница композитора Бородина... Вспомнились слова, которые сказал мне однажды создатель и директор музейного Мышкина Владимир Александрович Гречухин: «Вы на золоте сидите, а нам пришлось и мышь за уши притягивать, и легенды про кацкарей сочинять». О, как он прав, этот патриот и подвижник. А мы рушим, не сохраняем (только за эти пять лет в Веретее погибли два деревянных памятника: Интернат, где спасались всю войну блокадные дети (старинный усадебный дом, привезенный по бревнышку из Коллегаева) – он сгорел, и двухэтажный дом священников Добрыниных – его просто снесли. Не больше года-двух протянет и дом купца Герасимова). Я взглянул на пустую могилу: «И даже своих святых не уберегли».
. . .«Прости им! Не ведают, что творят!» – последние слова отца Николая. «Отче наш Николай, заступник наш. Моли Бога о нас», – хочется ответить ему. Но вовремя спохватываюсь. Чтобы сказать это его праху, нужно ехать в Ярославль, в подмосковный Чехов или... в Биробиджан.
Рождество 2011
и начать реальную культурную революцию 
