. . .В детстве я любила рассматривать бабушкин выпускной альбом: большой, тяжелый, в кожаном тисненом переплете оливкового цвета с «золотыми» пряжками-застежками. Взяв его в охапку и крепко прижимая к себе, с трудом забиралась на огромный диван, уютно располагалась, открывала обложку и погружалась в такой далекий, неведомый, но необыкновенно чудесный мир. Со страниц альбома на меня смотрели прекрасные юные девушки в строгих длинных платьях с маленьким белым воротничком, в белых нарукавниках и белом фартуке. Длинные волосы, тщательно уложенные легкой волной, были скреплены сзади темным шелковым бантом. Прямая осанка, непринужденное положение рук на изящном столике, легкий поворот головы и задумчивый взгляд говорили о воспитанности и благородстве. Они так и назывались –
воспитанницы епархиального училища. Хотелось быть похожей на них, хотелось им подражать. Имея педагогическое образование, воспитанницы становились не только учительницами, но прежде всего – хорошими женами и матерями. Как важно помнить об этом в сегодняшний ХХI век, когда стираются внешние, а порой и поведенческие отличия мальчика от девочки, мужчины от женщины, дедушки от бабушки, забываются понятия рода, фамилии, роли отца-защитника и матери – хранительницы семейного очага. А на заре прошлого столетия, развитие и воспитание девочки шло естественным природе путем:
младенец – отроковица – девица – невеста – жена – мать.
. . .Годы учебы в епархиальном училище бабушка вспоминает как лучшие годы своей жизни. Как раз в это благодатное время своей юности в годы учебы, прогуливаясь в семинарском саду, они и познакомились: учащийся семинарии Алексей Соколов и воспитанница епархиального училища София Крылова. Школьницей я приезжала к бабушке на каникулы в город Галич, и она рассказала, что в 1913 году, когда в Костроме проходили торжества по поводу трехсотлетия Дома Романовых, она вместе с другими воспитанницами Костромского Епархиального училища приветствовала Его Императорское Величество Царя Николая Второго и Его Августейшую семью на улицах ликовавшего города. Рассказала бабушка и о том, что в девичестве ей приснился сон: будто венчается она в главном соборе Костромы, а венчание проводит сам архиерей. Так оно потом и случилось.
. . .Венчались Алексей и София в 1915 году в Успенском соборе Костромы. «
Успенский собор – пятиглавый кафедральный собор Костромской епархии в XVIII–
XX веках. Стоял в Костромском кремле на возвышенном левом берегу Волги. Получил известность как место нахождения величайшей святыни Костромской земли –
Феодоровской иконы Богоматери. (В ноябре 1929 года Успенский собор был закрыт для служб и превращён в зернохранилище. Через 5 лет его взорвали ради щебня для строительства льнокомбината. Собор не восстановлен до сих пор)».
. . .После окончания семинарии и венчания Алексей был рукоположен в сан священника, и молодая семья обосновалась в селе Тушебино Галичского уезда Костромской губернии.
. . .Церковный приход села Тушебино в то время, когда служил мой дед, состоял из двух храмов: церкви Собора Пресвятой Богородицы (зимняя) и церкви Вознесения Господня (летняя). Досточтимая местная святыня – напрестольный крест с частицами Гроба Господня и святых мощей угодников Божьих. Здесь отец Алексий прослужил Господу более двадцати лет.
. . .16 сентября 1916 года у отца Алексия и матушки Софии родился первенец – это был мой отец. Младенца окрестили на сороковой день. Его небесным покровителем стал преподобный Вениамин Печерский (что в Дальних пещерах). Бабушка имела хрупкое телосложение, роды протекали тяжело. Впоследствии она долго болела, и у молодой матери пропало молоко. Ребенка пришлось вскармливать искусственно. Но вопреки всему, по молитвам родителей мальчик рос крепким и здоровым. Все последующие роды – слава Богу! – протекали легко. Всего в семье родилось шестеро детей; трое из них умерли в младенчестве. Младший сын, Владимир (1921–1941), погиб в Великую Отечественную войну. Старший, Вениамин (1916–2003), прожил долгую жизнь. Младшая дочь Елена 01.05.1926 г.р. здравствует и поныне. Сейчас Елена Алексеевна живет в городе Светлом Калининградской области.
. . .О дедушке я знала, что он священник, был арестован. Но вспоминать и тем более рассказывать об этом боялись. Мое детство прошло в послевоенное атеистическое время в Ленинграде. Бабушка каждый год приезжала к нам в гости. Помню, как однажды в очередной свой приезд она о чем-то шепотом говорила с моими родителями и тихо плакала. Впервые увидев, что моя добрая, мудрая, сильная бабушка… плачет, я подошла к ней, обняла и крепко прижалась. Мне хотелось защитить мою «
самую лучшую в мире бабушку» от какого-то неизвестного мне горя, причинявшего ей тяжелые страдания. Шел 1956 год, мне исполнилось 8 лет. Теперь я знаю – это был тот год, когда бабушка получила ответ на свой запрос о муже из прокуратуры Костромы.
. . .София Сергеевна окончила Костромское епархиальное училище в 1915 году. Всего два года оставалось до страшной, разрушившей православную Россию революции, завершающим итогом которой стало уничтожение генофонда нации. Репрессии, применяемые к лицам духовного сословия, неминуемо распространялись и на членов их семей. Бабушка, стойко перенося выпавшие на ее долю скорби и страдания после ареста и мученической кончины супруга, навсегда осталась преданной и верной женой и до последних дней своей жизни хранила светлую память о муже, репрессированном священнике Алексее Ивановиче Соколове.
. . .После ареста дедушки она продолжала жить в селе Тушебино, работала учительницей начальной школы. А после Великой Отечественной войны стала воспитателем детского дома. Получив образование в Костромском епархиальном училище, она была разносторонне развитым человеком: много читала, любила музыку, театр, была искусной рукодельницей. Любое дело, за которое она ни бралась бы, выполняла превосходно с большим вкусом, старанием и аккуратностью. До преклонных лет бабушка все время что-то вязала, шила и вышивала. До сих пор у меня хранятся сделанные ее руками ажурное покрывало, салфетки, кружева, вышитые коврик, полотенца, наволочки. Когда ухудшилось зрение и бабушка не могла больше вязать крючком, она попросила зятя (дядю Севу) сделать ей деревянный челнок, причем схему нарисовала сама, и стала плести челноком кружева –
фриволите, как ее учили на уроках рукоделия в училище. Эти кружева бабушка дарила родным и знакомым.
. . .Долгое время София Сергеевна жила одна в деревянном доме, в комнате коммунальной квартиры города Галича на улице «Поречье», куда мы с двоюродной сестрой Ларисой приезжали школьницами летом на каникулы. Бабушка очень радовалась нашему приезду, а по выходным и праздникам пекла пироги. Любимыми были пироги с зелёным луком и яйцами, а также сладкие – с морковкой. Мы с Ларой помогали бабушке по хозяйству, жили дружно. Но когда ссорились, бабушка, умудрённая жизненным опытом и наделенная талантом воспитателя, нам напевала: «
Жили у бабуси два весёлых гуся. Один – белый, другой – серый, два весёлых гуся!», – и мир восстанавливался. Став студенткой, я навещала бабушку и на зимних каникулах, а позже приезжала к ней уже вместе с мужем. Всякий раз с трепетным чувством ехала я в старинный город Галич – в «русскую глубинку». Приближаясь к станции, неотрывно смотрела в окно поезда в ожидании, когда же появится озеро? Разумеется, все летние каникулы в Галиче мы с Ларой проводили на улице: чаще на озере. Однако у нашей бабушки, воспитанной в лучших традициях патриархальной России, были строгие правила распорядка дня и распределения хозяйственных обязанностей по дому. Лара и я беспрекословно их выполняли: уходя после завтрака на прогулку (причем маршрут нашего передвижения не ограничивался), мы четко знали, что ровно в 14.00 – должны быть дома на обеде, а вечером – в 19.00 на ужине. И никакие возражения или непослушание даже в мыслях не возникали. Для нас с Ларой был заведен график уборки комнаты и мытья посуды (по очереди). На колонку за водой и в магазин ходили вместе. Обычно в советских школах ученикам давали летнее задание по литературе – большой список книг по внеклассному чтению. Бабушка Соня строго следила за выполнением этого задания. Так как сама она много читала, то посещение библиотеки было обязательным во время нашего летнего отдыха. Вечером после ужина уходить далеко не разрешалось. Играли во дворе дома в бадминтон, волейбол, иногда вместе с бабушкой ходили в кино, и, конечно, читали рекомендованную литературу. Телевизора у бабушки никогда не было. В пасмурную дождливую погоду кроме чтения занимались рукоделием: первые уроки вязания и шитья были получены именно у бабушки в летние каникулы. Несмотря на тяжелые испытания, выпавшие на её долю, София Сергеевна никогда не унывала. Она всегда умела радоваться жизни, была общительной, пела в хоре. Многие в городе её знали. Бывало, идем с бабушкой по улице, и все с нами здороваются.
. . .Когда мне исполнилось 10 лет, встал вопрос – кем быть? В то время я занималась в хореографическом кружке и в то же время хотела стать врачом. Вот я и спросила бабушку: «Что лучше: быть балериной или врачом?» Я знала, что в роду бабушки – по линии Крыловых, были артисты, среди них бабушкин родной брат Виктор, артист театра им. Волкова в Ярославле, ее двоюродная сестра – балерина из Москвы, племянница – балерина Мариинского театра Петербурга. Бабушка очень внимательно посмотрела на меня, погладила по голове и сказала, что лучше – врачом. Но мой крестный, Николай Васильевич Устинов, считал, что у меня есть данные для поступления в хореографическое училище, и даже записал меня на конкурсный отбор в училище им. Вагановой. В балетную школу меня не приняли. Как сказали строгие члены жюри: «Из-за комплекции». Так с бабушкиного благословения я стала врачом.
. . На шестнадцатилетие родители подарили мне магнитофон, катушечный советский магнитофон «Чайка» с магнитной лентой. Первой прозвучавшей записью на пленке были слова бабушки: «Дорогая Танечка, когда будешь выбирать друзей, всегда помни, что не в шумной беседе друзья познаются. Они познаются в беде. Как горе нагрянет и слезы польются, тот друг, кто заплачет вместе с тобой». Того старого магнитофона уже нет, и пленка с записью давно пропала, но бабушкины слова остались со мной: не в записи, не в памяти, они навсегда остались в моем сердце. В те счастливые, беззаботные годы своей юности ни горя, ни беды я еще не знала. Они придут позже в зрелом возрасте, придут и в поисках смысла жизни приведут меня в церковь. С этого момента, когда я стала поминать на панихиде своих родных и близких, записывая их имена, возник интерес к истории своей семьи. Я стала интересоваться родословной.
. . .В одном городе с бабушкой жили наши родственницы – тетя Таня и тетя Лиза. Они, как и бабушка – педагоги, жили вдвоем в маленькой комнате коммунальной квартиры. Часто их навещала младшая сестра – тётя Юля из Ленинграда. Мы с бабушкой ходили к сестрам в гости. Обязательным атрибутом домашней утвари в каждой семье в первой половине ХХ века была швейная машинка фирмы «Singer». Все необходимое для дома шили сами: постельное и нательное бельё, занавески, скатерти, рубашки и платья. А искусные рукодельницы творили своими руками просто чудеса – украшали свои изделия великолепной вышивкой, кружевами, кантами и оборками. Уютную комнату сестер Соколовых можно было сравнить с маленьким сказочным домиком: тонкие лучики света, проникая в комнату сквозь кружево занавесок «ришелье», освещали нежные кустики незабудок, вышитых на белоснежной скатерти стола. Стены украшали коврики-аппликации. А на столе манил своим ароматным запахом только что испеченный сдобный пирог. Приветливые лица хозяек дома и неспешный певучий костромской говор располагали к дружеской беседе. Казалось, что в те атеистические времена, когда о Боге говорить боялись, здесь жили люди, в сердцах которых, как на скрижалях Завета, генетически была начертана заповедь: «Да любите друг друга». Впрочем, почему – казалось? Так оно и было. Принимали нас очень радушно. За общей беседой я не чувствовала разницы в возрасте. Мне, 19-летней студентке медицинского института, было интересно с молодыми душой бабушками. Проживая в провинциальном городке, они много читали, любили музыку, интересовались современными направлениями в искусстве. При наших встречах вспоминали годы учебы и рассказывали какой-либо забавный случай из своей студенческой жизни; заинтересованно расспрашивали о моей учебе. Тогда я думала, что это бабушкины сестры – такие близкие, теплые, можно сказать сердечные отношения были между ними. Позже я узнала, что Елизавета Александровна, Татьяна Александровна Соколовы и Юлия Александровна Белавская (Соколова) – двоюродные сестры моего деда. Родные сестры деда, Александра Ивановна и Екатерина Ивановна, жили в Ленинграде. Их я знала с детства. Я никогда не видела, чтобы они сердились или осуждали кого-либо. Тетя Шура и тетя Катя были всегда приветливы и внимательны, а к детям обращались не иначе как: «Ангел мой!».
. . .Прошли годы, и сейчас, вспоминая этих замечательных родных мне людей, я счастлива, что имела возможность общения с ними. Надеюсь, придет время, и молодое поколение проявит интерес к своим корням.
. . .И не прервется связь времен.
17
№ 14(7).jpg 229,31К
167 Количество загрузок:
за внимание к теме!
