К Светлому Христову Воскресению.
Воспоминания Ерофея Ивановича Огороднова о Пасхе в Великом Селе,
записанные им в апреле 1946 года.
1187в.JPG 21,99К
0 Количество загрузок:
(Авторская орфография сохранена)
. . .Сегодня Великий праздник Святой Пасхи. «Из праздников праздник, торжество из торжеств». Так красиво и громогласно пел в церкви хор певчих. Заутреня начиналась обыкновенно с 11.30 ночи и кончалась обычно не позднее 6 утра следующего дня. Одевание священников и псаломщиков было можно сказать особо ценное, которое хранилось до этого дня в ризнице. Подсвечники перед оградами были обставлены особыми крупными свечами. И также как в исключительных случаях зажжены были все висячие паникадила. На полу стояло несколько горшков с ладаном. Аромат в храме был чудный. Служба и пение отличались особой налаженностью и стройностью. После окончания службы прихожане подходили к священнику христосоваться. И с надобным желающим лобызались. Не ошибаясь скажу, что в этот день ни одна церковь не смогла вместить в свои стены желающих ее послушать и действительно каждый считал своим долгом быть участником этого христианского торжества. Детям спать в эти, хотя и ранние часы, не позволяли. Да они также в громадном большинстве своём были так настроены, что их, в случае надобности, удержать было невозможно. А многие из них еще до заутрени приспособили в окнах своего дома разные украшения и фонарики со свечами. Высокая колокольня в нашем Великом селе также была прекрасно иллюминована, на всех пяти слухах (?) горели плошки с салом. Их было много десятков. На площади свету было как днём. Горели бочки и ящики, нарочно свезенные сюда. Идя домой из церкви по дороге приходилось сталкиваться со знакомыми и каждый всегда считал своим долгом похристосоваться, говоря: Христос Воскресе. Воистину Воскресе - отвечал другой. Может это и везде, но в нашем доме был порядок. В этот день, скинув верхнюю одежду, вся семья должна была встать пред образами. И кто как может и должен знать и вместе с другими пропеть Пасху. Пение это довольно сложное. Происходило оно минут пятнадцать. Исполнялось всегда торжественно и с увлечением, и казалось, что всем участникам нравилось. Следовало за этим и поздравление, и троекратное целование. От родителей полагалось дать каждому крашеное яйцо. В домах, где были служанки или служащие, в этот праздник полагалось дать каждому по подарку или деньгами (на платье, брюки). Ждёт готовый накрытый стол. Сдобный пирог, сыр, масло, яйца, хорошее вино (рюмок по количеству семьи, не считаясь с возрастом) во главе - освященная Пасха, разрезанная ломтиками. Настроение у всех действительно самое возвышенное, только раз в году. Опять поздравления, и теперь уже и чоканье и свободно может пить каждый ребёнок. Это надо почувствовать, как доволен иной, когда ему разрешают выпить вина, что имеют право только большие. А тем более это было прежде, когда дети и все прочие было иное. Не походит на сейчас. Ожидали в этот день дети и достаточно большого праздника - на гулянье монету. Принято было наделять серебряным рублём. Ребятки отправлялись гулять, а большие - отдыхать на два часа. С 9 часов начинались приёмы визитёров. На лошади и пешком приходили знакомые и приятели из разных учреждений, с кем приходилось иметь дело. Последних удовлетворяли монеты от рубля до трёх рублей на человека. С приятелями и знакомыми обычно, с полчаса беседовали за буфетом по рюмочке. Всегда посещали нас весь состав священников со своим штатом. Обычно пели тропарь празднику. Прием этот стоил рублей 10-15. В обязательном порядке всегда приходил правый хор певчих. А в Ростове - соборный. Их награждали также 10 или 15 рублями. Как и священство, буфетом не угощали. Не отказывали мы в приёме у себя в Великом священнику из Единоверческой церкви, а в Ростове - из церкви нашей Заровской улицы. Как правило, получали в этот день две-три поздравительных телеграммы, писем-видимых карточек имел в получении несколько десятков. Сам отправлял их на этот праздник до 50. В том числе и Анне Дмитриевне. У обоих были специальные типографские видимые карточки с наклейкой почтовой марки копейка или две (не помню), специальные конверты.
. . .Празднование Пасхи до 1917 года происходило в течение 7 дней, и за работу принимались уже с понедельника. Все 7 дней на колокольне после обедни до вечерни происходил звон во все колокола. Ребятишкам дозволялось ходить и звонить беспрепятственно. У кого знакомства были добрые, хорошие, всю Пасху по вечерам ходили в гости, к такой категории принадлежали и мы с Анной Дмитриевной, и время праздника проводили мы с приятелями с удовольствием. Есть что помянуть. Судьба позволяла в грязь себя не ставить, от людей не отставать. Собирались и у нас. Гости были достаточно и довольно приличные. Знакомство наше и дружба в Великом не утеряны были, когда в 1913 году мы переехали на жительство в Ростов, тогда к нам нередко заезжали и заходили знакомые из Великого. Вот уже постигшая (общая) всех новая неприложная судьба разъединила эту дружбу многих, крупные расставания, условия и связь принудили порвать ее на веки.
. . .С Великим селом, которое я оставил в 1913 году, мне пришлось быть не более 2 раз, но близкое отношение с ним продолжалось примерно до 1918 года, когда был арестован ААЛ(*) и сослан в Соловки и с того времени даже о нём сведений не имели, и связь окончательно порвана. Из Ростова мы выбрались в Иваново в 1930 году. Но связь имелась с Дмитрием Викторовичем Горячевым. Известно, что почти все наши друзья или померли или уехали, куда ворон костей не носит...
* - ААЛ - вероятно, Александр Аристархович Латышев.