Спасибо большое за разъяснение. Будем искать дальше. Очень интересно!! По второй части семьи - Молочковым из Мышкина - информации больше...
Публикую статью, написанную дядей моей мамы -
Александром Семеновичем Молочковым, старейшим учителем области - о жизни семьи
Кирилловых и
Молочковых, опубликованную в газете "Волжские зори" в апреле 1988 года. Возможно, кто-то встретит здесь упоминание и о своих родных, да и просто больше узнает о жизни того времени.
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
ВОЛЖСКИЕ ЗОРИ
Орган Мышкинского райкома КПСС и районного Совета народных депутатов Ярославской области.
Газета основана в 1918 году № 45 (7920) Вторник, 12 апреля 1988 г. Цена 3 коп.
Её университеты
Рассказ
… Маша родилась в крестьянской семье первым ребенком. Её отец летом жил дома в деревне, много, не спеша, но споро работал и вел трезвый образ жизни. Бывало, на пашне присядут мужики на плугах покурить и кричат: «Отдохни,
Николай Васильевич! Пусть и мерин постоит». А он им в ответ: «На том свете отдохнем!». Или, - подсушивают сено на гумне, показывается туча, все заспешили сгребать сено, а он им: «Ну что с ума-то посходили? Господь вымочит, Господь и высушит». А в начале жнитва окинет взглядом полосы и скажет: «Много дела, но глаза страшатся, а руки делают». И начнет, – в левую руку набирать не одну горсть, а между всеми пальцами.
На зиму отец Маши уезжал в Питер, он работал у купца Смирнова в рыбной торговле. Вести хозяйство оставалась мать Маши да
дед Василий. Маша помогала
бабке Фекле в домашних делах и присматривать за малышами
Финой и Колькой.
Но с восьми лет Маша, вместе с деревенскими рабятами, стала ходить в
Кабановскую церковно-приходскую школу. Учитель-священник, отец Иван показывал буквы с непонятными названиями – аз, буки, веди, глаголь, добро, живети, зело и другие буквы алфавита. Учил складывать и чистать простые слова: мыслите, аз - ма; мыслите, аз -ма; ма-ма. Покой, аз – па; покой, аз – па; па-па. Буки, аз – ба; буки, аз – ба; ба-ба. Учил писать палочки, крючки, кружочки, а потом буквы. Учились считать на пальцах и палочках, а потом в уме. Учили молитвы.
Учитель рассказывал, как Господь-Бог-Саваоф сотворил землю и все на ней, рассказывал о других странах. Однажды весной, когда ребята выбежали на берег и, завороженные стихией ледохода, не услышали звонка, - учитель стоял в дверях и каждого входящего «благословлял» по голове евангелием. Скорчившуюся от страха Машу он пропустил так.
Кто-то испортил переход на кабановском ручье. Ребята начерпали свои «коты» и довольные вернулись домой – «Ляховка не пропустила!». На другой день это повторилось. Маша простудилась и заболела. Её посадили в большой ушат с сенной трухой и пропарили под дерюгой.
На следующий год в семье родился еще ребенок, и Машу с пол зимы оставили нянькой. Учитель-священник приходил в деревню и просил мать дать дочери доучиться вторую зиму: «Она у меня идет хорошо». Мать стояла на своем: «Мне без няньки с хозяйством не справиться, старики совсем плохи, а Машутка и в полторы зимы научилась писать и читать. Вот отцу в Питер написала, пошлем с кем-нибудь». Отец Иван прочитал письмо, посмеялся, но похвалил.
Шло время. Летом Маша отпрашивалась сбегать с ребятами на клубничную гору, покупаться в речке Посне и в омутах на пойме Коковино, пасть лошадей в ночном. Однажды, приехавший из Питера на лето отец, удивил всю деревню: он привез подаренный ему хозяином медный самовар и настоящий чай. Посмотреть чудо, попробовать чай сбежалась вся деревня. Но вот пришедшие с сенокоса родители застали причетающую бабку и чудо-самовар лежащий на боку. Оказалось – бабка Фекла разожгла в трубе угли, но забыла налить в самовар воды, он распаялся. Хорошо, что самовар сумел запаять савельевский медник.
На другое лето в деревне появилось настоящее чудо. У Кирилловых в доме широкая, блестящая жестяная труба сама говорила, играла музыку и пела; под ней что-то крутилось на ящике. По праздникам отец открывал окно и ставил на него играющий граммофон, подарок хозяина за долголетнюю, безупречную службу и трезвый образ жизни.
Прошло несколько лет. И вдруг случилось непоправимое: при рождении следующего ребенка умерла мать. Убитая горем семья совсем растерялась, деревня приуныла. Бабка Фекла окрестила мальчика в корыте и положила его в гроб, покойнице на грудь. «Замрет, вместе и похороним». Ночью Маша с Финой отогрели ребенка на печи и день за днем кормили его соской, - так и выходили. Потом окрестили мальчика в церкви и назвали
Иваном.
Вскоре отец привез из Питера мачеху, эстонку, работавшую экономкой у господ. Мачеха и вела домашний порядок. Летом крестьянствовать приезжал отец. Девушки Маша и Фина научились всему. Они косили, сушили сено, умели собрать его в наборы, подать и навить воз. Умели девицы ловко жать, складывать копны, суслоны, кресты. Могли они насадить ригу, очистить ладонь, насадить снопы в один или два посада, и ловко молотить цепями. Вороха ржи, пшеницы, ячменя, овса, гороха, льна, гречи, клевера обычно разделывал отец, дочери ему помогали и относили узлы с готовым зерном через гумно в житницу. «Сусеки не перепутайте!», - наказывал отец.
Зимой без отца было труднее: начинались деревенские беседы, праздники, гулянья, свадьбы, а дел в хозяйстве не убывало. Лошадь, корова, овцы требовали ухода. Теленка, ягнят нужно было всех выходить, сохранить. «Стелите солому на дворе чаще и больше – навоз нужен», - наказывал отец.
А лён?! Свезенный с поля под ригу, вылежавшийся лён-тресту нужно было частями сушить, мять, трепать, снова подсушивать, подтрепывать, чесать и начесать, ловко обделать шелковистое повесьмо и уложить его в кербь. Когда льноволокно отлежится, Маша повезет его в пятницу на базар в Мышкин, кудельникам-скупщикам текстильных фабрик.
Дома Машу все ждут с подарками и провизией – мукой белой, сахаром и чаем, баранками, сладостями и селедками к празднику.
Работа со льном тянется всю зиму. Дни коротки, а света фонаря на всех не хватает. Нужно и прясть, умело приготовить кужель; нужно и ткать, умело наладить основу на стане. А кто, кроме Маши, поедет со льном на базар, на маслобойный завод с семенем, на мельницу в Карпово или Мышкин?
Но время шло. И Машу, которой было уже за двадцать, и которую в деревне почтительно называли Марией Николаевной, стали готовить к замужеству. Отец купил ей в Питере меховую ротонду и другое приданое. Жениху были обещаны полдюжины венских стульев и билеты акционерного общества строящейся железной дороги Петроград-Сестрорецк на взморье. Но получилось так, что против обычаев, выдали замуж младшую Фину. Ей же отошла модная ротондочка и всё приданое. «Придет время – я тебе, милая, привезу все новое», - утешал отец Машу.
И это время пришло, его выплакала Маша по ночам. Вездесущие свахи привезли на ямской тройке из Мышкина жениха, вдовствующего мещанина, мебельного обойщика
Семена Семеновича. Смущенная невеста отговаривалась: «Куда мне в город, я и училась-то всего полторы зимы». Но мачеха настояла на своем: «Куй железо, пока горячо!». Молодые
венчались в Кабанове, малость погостили у отца в Шатееве, а пировать уехали все на двух тройках в Мышкин, в кухмистерскую (нынче это терапевтический корпус больницы).
Так Маша Кириллова, крестьянка, стала мышкинской гражданкой
Марией Николаевной Молочковой. Но вести хозяйство на островке Никольского ручья было трудно: ни настоящей усадьбы, ни подъезда. Купили дом за Волгой при ликвидации шереметьевского железнодорожного хозяйства «Юхоть-Мышкин». Свой дом продали купцу Смирнову Николаю Ионычу. Тот потребовал немедленного освобождения. Пока заволжский дом перевезли и собирали, пришлось пожить у дяди,
Молочкова Флегонта Степановича («Красный дом»). На новом месте хозяйка занялась огородом, коровой, угождением мужу Сене. А тот, отработав неделю по обойному делу, у кого-либо из дворян, купцов или у себя на дому, любил в воскресенье посидеть с товарищами за полдюжиной портера (черное крепкое пиво) у Зиминой, или пива в трактире Шувалова, почитать там газеты, погонять шары на бильярде, подержать «мазу» (пари) за облюбованного игрока, послушать музыку органа.
Росла семья. «Маша, я ненадолго», - пообещал муж, собираясь в трактир Литвинова (К.Либкнехта, 33). И засиделся там с приятелем. Когда, поднявшись на верх, Маша стала звать мужа домой, - подвыпивший приятель Хохлов столкнул её с лестницы. На улицу выбежал обеспокоенный Сеня и с трудом отвел пострадавшую в больницу. К утру несчастная разродилась семимесячным мальчиком, он выжил, назвали Колей. Хохловы со слезами выпросили не подавать в суд.
В семье Молочковых через каждые два года родились
дети: Иван, Николай, Александр, Алексей, Анна, Анатолий. В тяжелые годы мировой и гражданской войн семья бедствовала. Помогал иногда продуктами старик, дед Василий, но в 1927 году у него обокрали житницу и он скоропостижно скончался. Сыновья
Николай и Иван, увезенные в свое время в «мальчики», жили в Ленинграде.
Замужняя сестра Фина рано умерла в Ивачеве Егорьевской волости. Отец семейства Семен Семенович в поисках хлеба ездил в Самарскую губернию, но там был задержан на год и вернулся ни с чем, не надеясь уже голодающих застать живыми. Потом он ушел поработать за хлеб в деревню Ушаково, получил двухстороннее воспаление легких и в январе 1923 года умер, оставив у вдовы Марии Николаевны шестерых детей. Выручала корова, сено заготовляли в лесу, а в жнитво мать с сыном Колей нанимались жать за хлеб в окрестных деревнях. Иногда удавалось купить на вещи льняную головицу. Выжили, выучились все. Из семьи вышли два учителя чертежник-конструктор
, финансист, потом кооператор и моряк северного флота.
В тридцатые годы общественная жизнь в Мышкине оживилась. С приходом к руководству в Совет народных депутатов Н.В.Ораловой был организован женский совет. Делегатами в женсовет были избраны такие гражданки, как М.Н.Молочкова, Любовь Хребтова, Трунова и другие не блиставшие своим образованием, но лишь активностью. Женсовет позаботился об организации в городе школы кройки и шитья, вечерней школы для взрослых, санитарных курсов и другого. При выборах общественных уполномоченных в сельский совет от населения пятого подрайона была выбрана М.Н.Молочкова. В 1931 году в Мышкине был организован льносовхоз с конторой в двухэтажном доме на ул.Фурманова (дом кондитерши М.А.Овчинниковой, снесен). Ответственный секретарь совхоза – учитель и юрист по образованию Н.Д.Полканов предложил бывшей крестьянке М.Н.Молочковой познакомить набираемых рабочих с техникой ручной обработки льна. Льнозавод еще строился. Но вскоре льносовхоз был прикрыт, льнозавод сгорел.
Началась Великая Отечественная война. Все пять сыновей были мобилизованы. Стареющая мать осталась с больной дочерью, чем могла – помогала фронту, воспитывала внуков, эвакуированных из Ленинграда. Двое сыновей, Анатолий и Николай, не вернулись с войны. Двое, Иван и Александр, вернулись инвалидами. Дочь умерла. За многодетность Мария Николаевна была награждена «Медалью Материнства». За активную общественную работу в военное лихолетье – медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.». У неё 20 внуков и правнуков. Умерла она на сотом году жизни. В настоящее время из восьми человек семьи Молочковых остался лишь один.
А. Молочков
Примечание: Александр Семенович Молочков умер 31.03.2004 г. в Мышкине.