Иван Степанович Нилов был женат на племяннице Михаила Петровича Селифонтова Елизавете Петровне и, после смерти генерала, был утверждён опекуном над малолетними
Николаем и Сергеем Селифонтовыми.
Николай и Сергей Селифонтовы воспитывались в Москве, где для них арендовался дом, они могли посещать театры, имели полную возможность учиться и удовлетворять все свои потребности в пище, одежде и т.д.
Где-то в начале 40-х гг., уже будучи корнетом, умер или погиб старший из Селифонтовых - Николай. Теперь единственным из наследников сравнительно крупного имения оказался младший сын генерала Михаила Петровича Селифонтова -
Сергей Михайлович Селифонтов, родившийся в 1826 г. К сожалению, документ о вступлении его во владение имением пока обнаружить не удалось, но в ряде других документов указывается, что это произошло в 1843 г. В одном из документов, например, записано: “Имение покойной генерал-майорши Наталии Сергеевой в ведомство опёки вступило 21 мая 1828 г., а отдано наследникам 11 октября 1843 года.
Названный документ содержит некоторую информацию об имении, когда его владельцем стал
Сергей Михайлович Селифонтов, но только той его части, которую он получил по наследству от матери Наталии Сергеевны и от деда Сергея Михайловича Волынского. Эта информация относится уже к 50-ым годам прошлого века. В Кашинском уезде Тверской губернии, в селе Кононове было дворовых 33 души, крестьян - 39. В деревнях Заварине - 84 души, Шубине - 54, Савелове - 41, в селе Лобкове - 6 душ; в деревнях: Фролове - 57 душ, Петракове - 97, Крюкове - 6, Ошейкине - 43, Макридине - 20, Мостищах - 33 души, а всего по 8 - й ревизии Селифонтову здесь принадлежало 567 м.п. душ и 2658 дес. 247 саж. земли. Кроме того, ему принадлежали еще земли в пустошах Гребнево - 91 дес. 1951 саж.; Коренихе и Мякишеве - 133 дес. 813 саж. В Ростовском уезде: в сельце Лазарцеве - Скоропейном, дворовых 18 душ, крестьян - 137; деревнях Якунине - 64, Вязовке - 48, Новодеревеньках - 47душ, а всего по 8-й ревизии - 314 м.п. душ. Земли здесь было - 1261 дес. 642 саж.; а также в пустошах: Крутой - 426 дес., Высокой - 59 дес. 1280 саж., Спицах - 81 дес. 2046 саж., Овинной - 668 дес. 363 саж. В Мышкинском уезде в сельце Щепине: дворовых - 2, крестьян - 30, а всего - 32 м.п. души. Земли здесь было - 320 дес. 392 саж. и в пустошах: Корниловой - 59 дес. 1059 саж. и Колобровой - 24 дес. 1200 саж. В Угличском уезде в деревнях Григорцеве, дворовых - 8, крестьян - 20; в Супоргинове 10 душ крестьян. А всего по 8 - й ревизии 33 души м.п. Земли здесь было 209 десятин. В городе Москве, в Пресненской части в 3 - м квартале под №722 пустопорожняя земля, не огороженная, дохода не приносит, мерой в длину по правую сторону 14, по левую 13 сажень, а квадратных сажен 189. Оценена была в 54 рубля серебром. На этой земле числилась недоимка в 67 руб. 48 копеек.
Во владении
Сергея Михайловича Селифонтова имение, “дошедшее” ему от матери, а ей от отца С.М.Волынского по 8-й ревизии 957 м.п.душ и земли 5994 дес. 114 саж. Из которых в начале 50-х годов Н.В. Аристову (?) было выделено: в Тверской губернии, Кашинском уезде, деревня Мостищи с 33 душами и при ней 133 дес. 818 саж. земли. В Ярославской губернии, Ростовском уезде - Новодеревенька с 22 душами м.п. и земли кругом селения пашенной, сенокосной и лесной - 222 десятины. В Угличском уезде деревня Григорцево с 28 душами м.п. и при них земли 209 десятин и в Мышкинском уезде сельцо Щепино с 32 душами м.п. и 320 десятинами земли. Таким образом, ему было выделено без раздробления семейств, записанных по 8-ой ревизии, 137 душ м.п. и 856 десятин 702 сажени земли “со всеми в означенных имениях заведениями и движимостью, какая показана по описи”. А налог за совершённую сделку решено было взыскать с цены, объявленной при засвидетельствовании завещания Волынской движимому её имению 1000 рублей ассигнациями, а серебром - 258 рублей 45(?) копеек и с цены выделяемому имению, за каждую ревизскую душу в Ярославской губернии по 105 рублей за 104 души, а в Тверской по 90 рублей за 33 души - 13890 рублей, и из цены движимому имению в Мышкинском уезде в сельце Щепине 434 руб. 75 коп. А всего в сумме 14610 руб. 45,5 коп. Пошлины 584 руб. 44 коп.
В формуляре
Сергея Михайловича Селифонтова, составленном в 1847 г.отмечалось, что он сын генерал-майора, ему 21 год, что в губерниях Ярославской, Тверской, Владимирской, Новгородской, Московской, Рязанской и Тульской ему принадлежало 2481 душа м.п. крепостных крестьян, что начал он службу унтер-офицером в 1843 г. 13 января. В 1844 г. был портупей-юнкером, а в 1847г. поручиком. Служил в гусарском полку Е.И.В. князя Михаила Павловича. В походах не участвовал, наград не имел, знал священную историю, географию, геометрию, алгебру, немецкий и французский языки. Как уже было сказано выше, род дворян Селифонтовых был внесён в родословную дворянскую книгу Ярославской губернии в шестую, самую почётную её часть, в которую вносились “благородные дворяне”, имевшие свой герб. Имели его и Селифонтовы. Вот его описание: “В щите, имеющем голубое поле, изображены крестообразно две серебряные сабли, остроконечьями обращенные вниз и под ними шестиугольная золотая звезда. Щит увенчан обыкновенным дворянским шлемом с дворянской на нём короной и тремя страусовыми перьями. Намёт на щите голубой, подложенный золотом”. Под описанием герба можно прочитать следующий текст: “Фамилия Селифонтовых многие российскому престолу служили воеводами и в иных знатных чинах и жалованы были от государей в 1471 и других годах поместьями. Все сие показывается копиею с жалованной на поместья грамоты и родословною Селифонтовых.”/Гербовник, часть 3, с. 31-32/.
Оставшись единственным наследником сравнительно крупного имения, разбросанного в нескольких губерниях, находившегося в долгах, которые остались от отца и дедов,
Сергей Михайлович, вступив во владение, безусловно, был немало озабочен положением доставшейся ему вотчины. Он много думал, советовался с друзьями и особенно со своим главным управляющим Николаем Андреевичем Бирюковым, человеком грамотным и талантливым по природе. Наконец, можно предположить, решение было найдено: продать значительную часть имения, рассчитаться с долгами и поправить экономическое положение оставшейся его части, которая принадлежала многим поколениям его предков с центром в сельце Артемьеве. Такое решение прослеживается по архивным документам и практическим делам владельца. Нет сомнения в том, что существенную роль в этом деле сыграли активизация крестьянского движения за отмену крепостного права, всем надоевшего, а крестьянству особенно, и активно распространявшиеся слухи о готовящейся его отмене, а также публиковавшиеся в печати на эту тему статьи, заставлявшие многих помещиков быть готовыми к таким событиям.
Эти и другие обстоятельства вынудили Сергея Михайловича к 1858 году значительно сократить свои владения. К этому времени у него уже нет земель и крестьян в Рязанской, Тульской, Московской и Владимирской губерниях. Это, скорее всего, и дало возможность рассчитаться с долгами, построить в Артемьеве полукаменный двухэтажный большой дом и ряд других капитальных построек, приобрести квартиру или собственные дома в Петербурге и Мышкине, оживить поместье в Мышкинском, Мологском и Ростовском уездах, выкупить ряд земель, потерянных в связи с завещанием бабушки Александры Волынской, и расширить свои владения рядом с Артемьевым, о чём свидетельствует акт от 31 декабря 1855 г. № 9673, в котором говорится, что
Сергей Михайлович Селифонтов купил с публичных торгов в Ярославском губернском правлении недвижимое имение поручицы Александры Николаевой Волынской, продававшееся по определению 3-его департамента московского надворного суда на удовлетворение кредиторов её, состоявшее в Ярославской губернии, Ростовском уезде в деревне Новодеревенька и в Угличском в деревнях Григорцевой и Супоргиновой, за высшую предпочтительную цену: ростовское - четыре тысячи рублей, а Угличское - три тысячи семьсот рублей серебром. При выдаче данной взыскано пошлины 328 руб. 80 коп. За акт 3 руб. и страховых 6 руб. 64 коп, за бумагу 90 коп. Январь 14 дня 1855 г. Подлинную данную получил дворовый человек г. Селифонтова Николай Андреев Бирюков. Двумя годами позже Сергей Михайлович совершил ещё одну существенную покупку, чем значительно расширил свои владения в Мышкинском уезде. 27 февраля 1857 г. управляющий имением Н.А.Бирюков обращался в Ярославскую палату гражданского суда: “Господин мой
Сергей Михайлович Селифонтов купил у коллежской асессорши Александры Владимировны фон Дрейлинг, урождённой Шеншиной, крепостное её недвижимое имение, состоящее в разных уездах: в Мышкинском в селе Абатурове с деревнями Петрушинской, Блохонкой, Дружининской, Гляденками, Харинской, Малютинской, Аристовой, Федотовской и селе Ивановском с деревнями Пятинской, Опалевой и Митинской. В Мологском уезде в деревне Маниной, в Романово-Борисоглебском уезде в деревне Ярофеевой, доставшейся ей фон Дрейлинг по раздельному акту от брата гвардии подпоручика Сергея и сестры Анастасии Шеншиных. В названных деревнях по 9-ой ревизии проживало 291 м.п. душа крепостных крестьян, за исключением 9 душ, отпущенных на волю и оставленных ею за собой, а всего 228 м.п. душ, со всей землёй разных угодий, за которые я продавица с него покупателя получила денег серебром сорок пять тысяч рублей. А вот ещё одна покупка: “Купил я у ярославской помещицы штабс-капитанши Александры Петровны Завьяловой дворовых людей, писаных по нынешней 9-ой ревизии за нею Ярославского уезда по сельцу Кобякову, Сергея Михайлова, холостого, Михаила Андреева с женою его Авдотьей Алексеевой и дочерью их Марией Михайловой, ценою за 210 рублей серебром”./Д.249, 8, Л.5/. Таким образом, 1858 году имение штабс-ротмистра Сергея Михайловича Селифонтова имело приблизительно следующую конфигурацию. В 24-х деревнях Мышкинского уезда ему принадлежало 649 мужчин и 739 женщин. Во всех деревнях 202 двора. Усадебной земли у крестьян было 93 десятины 274 сажени, а всего крестьяне имели 3879 десятин 2365 сажени. Тягол было 339. На одно тягло приходилось 11 десятин земли. Повинности смешанные. Часть крестьян была на барщине, а часть на оброке. Отход оброчных крестьян шёл в Петербург, Москву, Рыбинск. Эти люди в городах работали извозчиками, буфетчиками, половыми, но были и плотники, сапожники и люди, владевшие другими видами мастерства. А вот населённость деревень в пределах Мышкинского уезда: сельцо Артемьево, дворовых мужчин 71, женщин 59; село Клыково-Введенское, дворовых мужчин 20, женщин 27; деревня Чирики, мужчин 33 , женщин 28; Елгузово, мужчин 20, женщин 25; Горохово, мужчин 29, женщин 43; Голенищево, мужчин 77, женщин 92; Жабино, мужчин 16, женщин 18; сельцо Кобелево, мужчин 97, женщин 113, дворовых 3; деревни Черницыно, мужчин 37, женщин 58; Маурино, мужчин 29, женщин 37; Лотыгино, мужчин 15, женщин 16; Абатурово, мужчин 25, женщин 39; Блохонка, мужчин 38, женщин 37; Петрушинская, мужчин 13, женщин 12; Дружининская, мужчин 29, женщин 28; Харинская; мужчин 21, женщин 26; Милютино, мужчин 13, женщин 15; Аристово, мужчин 22, женщин 18; Федотовская, мужчин 16, женщин 18; Гляденки, мужчин 19, женщин 26; Опалеве, мужчин 16, женщин 19, селе Ивановском, мужчин 16, женщин 18; деревнях Пятинской, мужчин 22, женщин 23; Митинской, мужчин 19, женщин 23. Как видно, наконец-то в России стали женщину считать за человека, стали учитывать не только души мужского пола, но и женщин. Приведённая статистика свидетельствует, что принадлежавшие С.М.Селифонтову деревни были довольно многолюдны и в этом нет ничего удивительного, так как Россия середины ХIХ века была страной аграрной, где более 90% населения проживало в сельской местности. Имел место и рост населения после разорительных войн прошлых столетий и нашествия французов в 1812 г. Сейчас почти нет пустошей и деревень с двумя - тремя дворами. Можно считать, что в имении было вполне достаточно рабочих рук, а многие были и в отходе.
21 октября 1860 г. Сергей Михайлович продал штабс - ротмистру Михаилу Дмитриевичу Матвееву своего крепостного крестьянина - дворового человека Николая Евстигнеева с детьми, сыновьями Иваном и Сергеем, дочерьми Акулиной, Александрой, Елизаветой и Марией без раздробления семьи, на вывоз, числившихся по сельцу Артемьеву. За них Матвеев заплатил 315 рублей. В этом же 1860 г. Сергей Михайлович продал сравнительно большой участок земли - 88 десятин 253 сажени вместе с селом Козлово, где его отец в 20 - е годы построил церковь. А купила этот участок ротмистрша София Афанасьевна Матвеева, со всеми находившимися на этой земле постройками, скотом, наличным и в земле посаженным хлебом, строевым и дровяным лесом и полуречкой Суткой за пять тысяч рублей серебром. В документе подчёркивается, что та земля и село достались ему от отца.
В Ярославской губернии, как и в соседних с ней, преобладала оброчная система крепостного хозяйства. На “чистом” оброке здесь находилось около 60% крестьян, на барщине 10-12% и около 30% крепостных выполняли смешанные повинности. В Мышкинском уезде, например, на смешанной повинности находилось 35,7%, в Пошехонском 39,5%, в Ростовском 20,5%, а в Мологском даже 67,4%. Этот вид повинности был очень тяжёлым для крестьян и вызывал сильное сопротивление.
Землей и крепостными крестьянами владели, как известно, дворяне-помещики. В отчёте за 1860 г. Ярославский губернатор о местных помещиках писал, что дворяне - помещики губернии “распределяются на два раздела: не живущих и живущих в губернии. Имения первых с небольшим изъятием чисто оброчные. Последние по большой части люди небогатые, часть даже бедные, стоящие на невысокой ступени образованности и возросшие в понятиях и привычках крепостного права. В имениях этих дворян господствует смешанная повинность в самых разнообразных видоизменениях”. А в губернаторском отчёте за 1857 г. дана их краткая экономическая характеристика. В названном году “в губернии было 3788 имений, из них заложено и перезаложено 1780 (почти половина); подвергнуты за неплатёж процентов оценке - 113, за неплатежи описано - 140, представлены к публичной продаже - 74, а действительно продано только три”.
В первой половине марта 1861 г. Манифест об отмене крепостного права читался в церквах имения
С.М.Селифонтова села Введенского-Клыкова, села Козлова и села Харинского. Читали Манифест священники, связывали его с милостью Божьей, благородным поступком его императорского величества и добротой благородного дворянства. Сейчас трудно установить, что именно говорил священник Харинской церкви отец Константин прихожанам по поводу отмены крепостного права, но некоторые фрагменты его сохранились до нашего времени.
В апреле 1861 г. крестьяне многих деревень имения С.М.Селифонтова отказались выполнять барщину, а местные власти стали искать причину такого их поведения, стали допрашивать забастовавших и выяснили, что святой отец Харинской церкви Константин говорил своим прихожанам, чтобы они избирали новых старост-начальников и не исполняли распоряжений прежних, назначенных помещиком. Мышкинский исправник в рапорте на имя губернатора писал, что “должно предполагать, что священник дозволил себе делать превратные толкования “Положений”, которые клонились к пользе крестьян, а поэтому по весьма естественной причине, поддерживают его сторону”.
15 апреля 1861 г. Мышкинский земский исправник сообщал Ярославскому губернатору: “Дошло до моего сведения, что крестьяне г-на Селифонтова, состоящие на оброке и вместе с тем отбывающие некоторые издельные повинности, обязали друг друга с платой 3-х рублей штрафа с того, кто по требованию помещика пойдёт на работу”. Далее исправник просил посоветовать ему, как поступить, если крестьяне приведут свои намерения в исполнение? На этот вопрос губернатор, генерал-майор, князь Оболенский ответил директивой: “Я даю вам знать, что во всех случаях, когда возникнут подобные беспорядки или недоразумения, вы должны действовать на основании общих законов, вменяющих полиции предупреждать и прекращать всякие действия противные общему порядку, употребляя к сему все представленные к сему в ваше распоряжение и уведомляя вместе с тем уездного предводителя дворянства для зависящего с его стороны распоряжения”. 29 апреля тот же Мышкинский земский исправник уже более подробно доносил губернатору о событиях в имении Селифонтова: “Когда подтвердилось известие что крестьяне Селифонтова действительно согласились не выполнять обязанности, утверждённые “Положением”, то г. предводителем дворянства и мной были вытребованы управляющий имением и из каждой деревни старосты с несколькими крестьянами и им внушены обязанности на них лежащие, определено число рабочих дней, которые следует в дополнение к оброку, объяснена ответственность, которой они подвергаются в случае сопротивления и даны приказы старшинам о немедленном представлении к предводителю или ко мне тех людей, которые будут отказываться или неповиноваться или подстрекать к тому других, для поступления с таковыми по всей строгости законов. Теперь в этом имении беспорядки прекращены”. Так уездному начальству удалось без применения военной силы успокоить крестьян С.М.Селифонтова. В бумагах отсутствуют даже фамилии организаторов этого бунта. Итоговый документ о событии составлен 10 мая 1861 г. Мышкинским предводителем дворянства Башмаковым на имя губернатора: “Имею честь уведомить, - писал он, - что сделанному дознанию о неправильных толкованиях Высочайше утверждённого Положения о крестьянах, которое позволил себе священник села Харинского отец Константин, оказалось следующее: управляющий имением Селифонтова показал, что объезжая приходской молитвой, отец Константин превратно объяснял крестьянам Селифонтова статьи Положения, в которых говорилось о минимальной повинности, через что их возбудил к неповиновению и невыполнению некоторых барщинных работ. По сделанному мной внушению помянутым крестьянам, состоящим на смешанной повинности, они до сих пор исполняют барщинные работы”. Управляющий имением княгини Мещерской показал, будто бы святой отец Константин говорил крестьянам, чтобы они избирали новых начальников и не исполняли приказаний прежних, назначенных помещиком. Но при допросах крестьяне не подтвердили показаний управляющего. Даже предводитель писал, что крестьяне поддерживают сторону священника Константина, поэтому он считал, что для предупреждения на будущее время могущих возникнуть конфликтов между крестьянами Харинского прихода от неправильных внушений, “священника полезно было бы перевести в другой приход. Иначе по чувствам недоброжелательности к помещику Селифонтову и к управляющему княгини Мещерской он будет иметь вредное влияние на умы крестьян”. (ГАЯО, ф.121, оп.4, д.54). Вскоре отец Константин был переведён в другой приход, другого уезда.
Более серьёзные события имели место в имении С.М.Селифонтова в Ростовском уезде в июне 1861 г. Центром этого имения было село Лазарцево-Скоропейно, где Сергею Михайловичу принадлежало 25 душ м.п., в деревне Якунино - 52 души, в деревне Вязовке - 46 душ и в деревне Новодеревеньки - 33 души, а всего 256 м.п. душ. Село Лазарцево и дер. Вязовка находились на большой дороге из Ростова в Суздаль: Якунино в одной версте, а Новодеревеньки в трёх верстах от той же большой дороги. От Ростова село Лазарцево находилось в 24 верстах, Якунино и Новодеревеньки - в 26. Управляющим имением в это время был временно обязанный крестьянин Афанасий Андреевич Быков. Половина крестьян здесь находилась на изделии, т.е. на барщине, а другая половина на смешанной повинности. Эти вторые крестьяне платили 20 рублей серебром оброка, а летом исполняли и барщину, т.е. работали на полях помещика неустановленное количество дней. А после введения “Положения” об отмене крепостного права, весной 1861 г. крестьяне, бывшие на смешанной повинности, отказались исполнять полевые работы. Мировой посредник 1-го участка Ошанин считал, что причиной отказа стало неправильное понимание крестьянами 4-й статьи правил о порядке приведения в действие положений о крестьянах и другие неправильные толкования, распространившиеся посторонними лицами. Узнав об отказе крестьян выпонять издельные работы, С.М.Селифонтов ограничил для них рабочие дни летом 12 днями, а зимой тремя днями на каждое тягло. Но это не привело к положительному результату, крестьяне работать на помещика не стали.2 июня 1861 г. управляющий имением явился к мировому посреднику Ошанину с просьбой приехать в имение и приказать крестьянам исполнять возложенные на них обязанности. Ошанин вызвал к себе старосту Лазарцевского общества Никиту Матвеевича Титова и начал ему внушать, что крестьяне не правы в своих поступках, но Никита Титов заявил, что он не может заставить крестьян работать, а сам с ними согласен и на помещика работать не желает... Тогда мировой посредник приказал волостному старшине собрать сельский сход и внушить крестьянам их обязанности. Такой сход состоялся 4 июня. Крестьяне внимательно выслушали волостного старшину, но категорически отказались работать на помещика. 6 июня Ошанин вызвал крестьян к себе в Ростов, прочитал им 6-й пункт Высочайшего манифеста, 12-ю статью правил о порядке приведения в действие положения о крестьянах, разъяснил им их содержание, из чего следовало, что обязанности, которые определены положением, должны исполняться беспрекословно. Но всё это конфликт не устранило. Крестьяне ответили однозначно: “работать на помещика не будем!” После такого заявления Ошанин приказал арестовать сельского старосту Никиту Титова и ещё четырёх самых упорных крестьян: Фёдора Семёнова, Алексея Иванова, Филиппа Евдокимова и Григория Михайлова, и отправил их в Ростовскую тюрьму для предания уголовному суду с ходатайством “примерно наказать бунтовщиков”, так как он находит, что один безнаказанный случай в этом роде породит множество подражаний, тем более, что шесть соседних имений находились на смешанной повинности, и сколько он заметил, с нетерпением ждут известий о том, что “сделается с ослушниками”, чтобы самим или успокоится или поддержать. Поэтому мировой посредник считал, что более строгое наказание ослушников водворит спокойствие в соседних имениях. Однако арест организаторов не успокоил крестьян. 10 июня 1861 г. тот же Ошанин докладывал исполняющему обязанности Ярославского губернатора, статскому советнику и кавалеру Николаю Павловичу Мезенцеву, что осуществлённый им арест не дал “благожелательных результатов”. На его предложение избрать вместо Никиты Титова нового старосту он получил категорический отказ. Тогда Ошанин опять начал уговаривать крестьян приступить к работе на помещичьих полях. Он даже добился от Селифонтова некоторых уступок в пользу крестьян. Теперь каждое тягло, состоявшее на смешанной повинности, должно было сверх годового оброка в 20 рублей серебром работать во время пашни один день мужской конный, во время навозницы - один день мужской конный с женщиной; во время ржаной и яровой жатвы в каждой по два дня женские; во время сенокоса по шесть дней мужских пеших с женщиной, и выставить зимой по три подводы до Ростова. Но и после этого крестьяне категорически отказались выполнять барщину и снова отказались избирать нового старосту. Изложив всё это, Ошанин писал, что крестьяне Селифонтова не могут быть приведены в повиновение теми средствами, которые они могли применить на месте, их можно заставить повиноваться только сильными мерами. После такого сообщения губернатор распорядился ввести в имение солдат, что и исполнил ростовский исправник. Он прибыл в имение с 65 солдатами Ростовской инвалидной команды и расположил их в селе Лазарцеве, а сам снова начал уговаривать крестьян исполнять распоряжения властей и помещика, исполнять барщину. Но крестьяне и сейчас отказались работать на помещика. Тогда исправник распределил солдат по селениям и приказал им ежедневно в принудительном порядке выводить крестьян на работы, а через несколько дней опять начал уговаривать крестьян повиноваться. Однако они и сейчас отказались работать добровольно. По словам исправника, “с закоренелым упорством крестьяне объявили, что никогда не дадут согласия добровольно работать на помещика”. После чего по распоряжению начальства началось следствие, которое вёл судебный следователь Лавров. Сейчас крестьянам снова предложили переизбрать старосту вместо арестованного Никиты Матвеева Титова. Но крестьяне снова отказались, заявив, что “кроме Никиты Матвеева они иметь своим старостой никого не желают”. Теперь следователь делал вывод, что главным виновником смуты являлся староста Никита Матвеевич Титов, что он поддерживает в крестьянах “неповиновение”. Тогда был использован аморальный и незаконный метод давления на крестьян. К введенным в имение солдатам инвалидной команды присоединили две роты гренадёрского полка под командованием жандармского офицера, ротмистра Клепацкого. Солдаты довольствовались за счёт неповинующихся крестьян. Особенно страдало крестьянское животноводство, так как солдаты ежедневно резали по одной-две коровы для питания солдат и офицеров. Ростовский исправник докладывал губернатору, что расположенная в имении Селифонтова команда “продовольствуется за счет неповинующихся крестьян, но продовольствие это получается от них с большим трудом, несмотря на то, что сами крестьяне ни в чем не нуждаются”. В жалобе на имя министра внутренних дел сын Никиты Титова, Козьма Титов писал, что жандармы незаконно забрали у его отца двух коров.
18 июня 1861 г. предводитель дворянства Ростовского уезда рапортовал губернатору что “неповиновение и беспорядки со стороны крестьян возникли вследствие отяготительно положенных на них повинностей, и он предложил Селифонтову сделать крестьянам некоторые уступки в повинностях для обоюдного спокойствия и поспешить с введением уставной грамоты”. С.М.Селифонтов еще раз понизил повинности. Теперь каждое тягло сверх годового оброка в 20 рублей серебром должно было работать на барщине во время пашни - один день, во время навозницы - один день, в ржаное и яровое жнитво в каждое по два дня, а в сенокос шесть дней; зимой выделять по три подводы до Ростова. Но крестьяне и сейчас (опять?) не согласились с этими новыми условиями и продолжали упорствовать, по-прежнему отказались добровольно выполнять барщину. Исправник доложил об этом губернатору, а губернатор доложил свиты Е.В. генерал - майору Дубельту, который находился в Ярославле по поручению Александра II для осуществления контроля за ходом отмены крепостного права. Генерал Дубельт 19 июня сам выехал в Ростовское имение С.М.Селифонтова. По его распоряжению из тюрьмы в имение были привезены арестованные ранее крестьяне: Никита Матвеевич Титов, Федор Семенов, Алексей Иванов, Филипп Евдокимов и Григорий Михайлов, а на следующий день 20 июня генерал Дубельт внушал им незаконность их действий и потребовал от Титова, чтобы крестьяне прекратили сопротивление. Но Никита Титов отказался обращаться к крестьянам с призывом прекратить забастовку (?). Тогда по приказу Дубельта Никиту Титова вернули в тюрьму, где он был жестоко избит - получил триста ударов розгами. После такого оборота дела остальные четверо крестьян “ изъявили владельцу полную покорность и раскаяние, и дали подписку в точном и беспрекословном исполнении всех обязанностей перед помещиком”.
За ними последовали все остальные бастовавшие крестьяне. 21 июня 1861 г. генерал Дубельт рапортовал императору, что ему, при содействии мирового посредника Ошанина, ростовского исправника Всеволожского, а также вследствие наказания некоторых крестьян из самых упорных, удалось "спокойствие в имении Селифонтова водворить совершенно и крестьяне обязались подпиской исполнять все барские работы. Один из них предан суду".
Сын Никиты Матвеевича Титова, Козьма Никитин Титов, находившийся на заработках в Петербурге, 20 октября 1861 г. подал жалобу на имя министра внутренних дел, в которой писал, что отец его был незаконно наказан 300 ударами розог, у него отняли двух коров, а в тюрьме держали в цепях, после чего он в 42 года оказался изувеченным, и стал неспособен к какой-либо работе. Далее в этом заявлении подчеркивалось, что его отца главным виновником в забастовке сделал управляющий имением Афанасий Андреевич Быков, просил наказать последнего и вернуть отцу коров. Но жалоба была оставлена "без последствий". Власти, защищавшие интересы помещиков, остались глухи к судьбе незаконно пострадавшего российского крестьянина, сытно кормившего господ дворян. А старостой в селе Лазарцеве по приказанию генерала Дубельта был "избран" удобный властям крестьянин Федор Якимов.
В ноябре 1861 г. Ярославская губернская палата по уголовным делам рассмотрела дело "О бывшем сельском старосте села Лазарцева Никите Матвееве". В деле пересказано все происшедшее в имении С.М.Селифонтова, показания многих свидетелей, большинство из которых характеризовали подсудимого очень положительно. В итоге суд определил: "Крестьянина Матвеева 42-х лет за означенные поступки вторичному наказанию не подвергать и оставить его на месте жительства, внушив при сем, чтобы он на будущее время подобных ослушаний не осмелился, в противном случае подвергнется строгому наказанию". (ф.150, оп.1, д.8855, л.18).
Сергей Михайлович Селифонтов в 1870 г. продал обществу Рыбинско-Бологовской железной дороги в пустоши Эхолово 7 десятин 1900 сажен земли за 389 рублей 58 копеек. В том же 1872 г. он продал крестьянам М.Ф.Чистякову, М.С.Жукову и А.А.Муравьеву в даче сельца Кобелева под названием Повозниково 170,3 десятины за одну тысячу рублей. (ГАЯО, ф.642, оп.1, д.18785, л.8). Крестьяне села Кобелево и деревни Черницыно в числе 135 человек, в том же 1872 г., купили у С.М.Селифонтова в пустошах Бердино и Веребейки 540 десятин, 353 сажени удобной и 21 десятину неудобной земли за 18 тыс. рублей. В том же году Селифонтов продал крестьянке из д. Матренинской Василисе Филипповой в пустоши Бобровой 8 десятин 800 саж. за 370 рублей; крестьянам Мусолину Ивану Павловичу и Тихомировой Дарье Антоновне из дер. Маурино в пустоши Юркино 32 десятины, 1494 саж. за 500 рублей; крестьянину Завьялову Ефрему Прокофьеву из дер.Голенищево Архангельской волости 37 десятин, 40 саж. за 1300 рублей. В 1873 г. продано: крестьянам деревень Маурино, Лотыгино и села Василькова в первой части деревни Маурина 54 дес. удобной и 2 дес. неудобной земли; в четвертой части села Василькова - 10 дес. 240 саж. удобной и неудобной 1 дес. 1560 саж.; в третьей части пустоши Тетерки 11 дес. 1134 саж удобной; во второй части пустоши Балагуровой пашни 10 дес. 441 саж.; в пустоши Иван Великий - лесу 29 дес. 140 саж. и неудобной земли 1 дес. 800 саж.; в первой части дер. Лотыгино удобной земли 32 дес. и неудобной 1 дес. 800 саж. За эти земли Сергей Михайлович получил 4800 рублей.(Ф.642, оп.1, д.18791). В том же 1873 г. продано крестьянам д. Дворково Качалову Ивану Ивановичу в пустоши Давыдковой 9 дес.200 саж. за 100 рублей; крестьянину Гребенщикову из д. Тимонино в пустоши Давыдковой 9 дес. 2000 саж. за 100 рублей; крестьянину дер. Дворково Качалову Кузьме Арсентьевичу, Степану и Порфирию Васильевым в той же Давыдковой пустоши 9 дес. 2000 саж. за 100 рублей; крестьянину из д. Голенищево Сметникову Александру в пустошах Горелово, Собакино, Космынино продано 48 дес. за 500 рублей; крестьянину д. Аристово Воронину Михаилу Максимовичу в пустоши Давыдковой 14 дес. 1800 саж. В 1877 г. продано крестьянину д. Зарубино Н.Никольской волости Полежаеву Никите Ивановичу в той же Давыдковой пустоши 14 десятин 1800 саж. за 450 рублей, а в 1880 г. Сергей Михайлович продал своему управляющему Николаю Андреевичу Бирюкову в пустоши Ольховской 15 дес. за 120 рублей. В 1882 г. продано крестьянам д.Чирики в количестве 33-х человек 116 десятин, 622 саж. удобной земли за 3924 рубля 27 копеек. Годом раньше, в 1879 г. продано крестьянам деревень Гусынино и Мартыново Никитину, Никифорову, Нестерову и другим в деревне Щепино и в пустоши Каламбуровой 8 дес.2270 саж. за 150 рублей; крестьянину из д. Платуново Княжневу Алексею Платоновичу - 10 дес. 280 саж. за 250 рублей; крестьянину из дер. Костево Смирнову Виктору Гавриловичу 20 дес. 459 саж. за 350 рублей; крестьянину Волкову Василию из дер. Платуново 10 дес. 280 саж. за 200 рублей; крестьянину Львову Тимофею из дер.Мартынова в пустоши Каламбуровой - 8 дес. 2279 саж. за 150 рублей.
В 1872 г. Сергей Михайлович Селифонтов купил землю совсем близко к Артемьеву в пустошах Эхолово 60 дес. 1920 саж., Чурилково, Собакино, Калинкино - 19 дес. 810 саж. В даче сельца Щепина - 17 дес. 2139 саж. При сельце Артемьеве отрезную землю под названием Исаково 80 дес. и в пустоши Каламбуровой - 25 дес.1739 саж. за 2200 рублей у помещика Мышкинского уезда Михаила Александровича Бокастова. (Ф.642, оп.1, д.18785, л.2).
Бывшие крепостные крестьяне С.М.Селифонтова из деревень Маурино и Лотыгино Никанор Молчанов и Михаил Гаврилов, работавшие ранее в Петербурге, не только распространяли среди крестьян запрещенные книги, но и устно "просвещали" земляков своих и соседних деревень. Так, Молчанов в беседах говорил, что "в России крестьяне задавлены податями и платить их надо прекращать, повиноваться правительству не следует, а управляться нужно самим, поэтому царь и правительство не должны существовать". Михаил Гаврилов "беседовал" с крестьянами на мельнице в деревне Маурино и тоже на тему, что Россия должна стать республикой, а монархию нужно убрать. Он часто ездил в Петербург к знакомым и привозил оттуда "в большом количестве экземпляры запрещенных книг для распространения среди крестьянского населения". (ГАЯО, ф.906, оп.4, д.52, л.48).
В формуляре С.М.Селифонтова есть запись, говорящая о том, что он страдал каким-то недугом, что, видимо, и стало причиной его ухода из армии. Вот что там записано: " По приказу по 7-й легкой кавалерийской дивизии от 12 августа 1845 гю № 860, с 14 того же августа для излечения болезни и совещания с медиками, он ездил в Петербург на две недели. По окончании сего срока поступил в первый С-Петербургский военно-сухопутный госпиталь, а при выздоровлении прибыл к полку того же года 25 ноября. Находился за покупкой на 1847 г. ремонтных лошадей в помощь полковому ремонтеру ротмистру Гончарову с 20 октября 1846 г." Как видно, Сергей Михайлович довольно длительное время лечился не от насморка, а от какой-то серьезной болезни, которая могла быть причиной его смерти в 1883 г.
Будучи сыном Наталии Сергеевны Волынской,
Сергей Михайлович считал себя продолжателем рода Волынских, к которому принадлежал известный кабинета министр времен Анны Иоанновны, патриот России, боровшийся против иностранного засилия в стране, и, в частности, против Бирона, Артемий Петрович Волынский, оклеветанный и казненный 27 июня 1740 г. Современники называли его одним из даровитых птенцов Петра Великого, его сподвижником и исполнителем его предначертаний, считавшего свой род свой род от Ивана Калиты и Боброка Волынского, участника битвы на Куликовом поле в 1380 г. Поэтому и С.М.Селифонтов и дочь свою назвал Наталией в честь бабушки, и ходатайствовал перед властями о присоединении фамилии Волынских к своей, просил разрешить ему построить часовню на могиле Артемия Петровича, но какие-то обстоятельства помешали осуществить это. По словам известного писателя В.С.Пикуля, в 1882 г.в доме Селифонтовых в сельце Артемьеве хранилась картина древа рода Волынских, работы Еропкина-Теплова, которая могла быть одной из причин казни А.П.Волынского, изображавшая этот род более древним рода Романовых, что давало им право претендовать на Российский престол. (В.С.Пикуль, Слово и дело, с.512).
Дмитрий Иванович Нилов, помещик Мышкинского уезда, родственник Сергея Михайловича, писал, что он “питал благоговейную память к своему знаменитому предку и ходатайствовал о присоединенииего фамилии к своей и о разрешении построить часовню на могиле Артемия Волынского, но встретил в том и другом предложениях какие-то затруднения и не обладал достаточной энергией, чтобы преодолеть препятствия и довести намеченное до конца. Он хотел на могиле Волынского, Хрущова, Еропкина построить часовню, чтобы могильная плита оставалась неприкосновенной и вошла бы внутрь часовни, в которой предполагалось поставить иконостас с изображением угодников соименных усопшим: св.Артемию и святых апостолов Андрея и Петра. Над плитой в полу предполагалось сделать прорез, закрытый сплошной решеткой”. Но о картине “древа Волынских” Нилов умолчал.
В январе 1874 г.
Сергей Михайлович Селифонтов, в возрасте 49 лет женился на вдове
Софии Петровне Беляевой. Для убедительности приводим содержание записи из метрической книги: “ Сим свидетельствуется, что в хранящейся при С-Петербургском храме - Артиллерийском соборе - метрической книге за 1874 год о бракосочетаниях под №70 значится: 1874 г. января 28 дня повенчаны отставной штаб-ротмистр Ярославского государственного ополчения дружины №132 Сергей Михайлович Селифонтов, 49 лет, первым браком, с вдовой коллежского регистратора Софией Петровной Беляевой, 21 года, православная, вторым браком. Таинство брака совершил протоиерей Александр Левитский”. (ф.213, оп.1, д.2747, л.41). А вот свидетельство о рождении их дочери Наталии Сергеевны: “ В метрической книге Рыбинской Спасской церкви записано: “ У отставного ротмистра, помещика Ярославской губернии, Мышкинского уезда Сергея Михайловича Селифонтова и жены его Софии Петровой дочь Наталья записана родившейся двадцать шестого, крещенная двадцать девятого августа 1874 г. Восприемниками были ротмистр, помещик Николай Яковлевич Голосов, и вдова после коллежского секретаря Афанасия Никифорова Богородская”.
Как видно, Наталья Сергеевна родилась через шесть месяцев после бракосочетания Сергея Михайловича и Софии Петровны. А кто был ее первым мужем, и куда он делся, где и когда встретился с ней Сергей Михайлович Селифонтов, к сожалению, неизвестно. Известно, что София Петровна не принадлежала к дворянскому сословию до замужества. Можно предполагать, что она петербургская мещанка, а Сергей Михайлович имел свой дом в Петербурге, часто туда ездил, и, видимо, там встретил свою будущую супругу. В его формуляре, составленном 27 июля 1879 г., записано: “Жительство имею в С.Петербурге, Нарвской части, первого участка, по третьей роте Измайловского полка, дом №16, собственный”.
Скорее всего, слабое здоровье и предчувствие близкой кончины, вели Сергея Михайловича к мысли о необходимости составить завещание на свою движимую и недвижимую собственность, что и было исполнено 27 июня 1883 г. В этот день Царскосельский нотариус Владимир Эрнестович Гассель, в присутствии Сергея Михайловича Селифонтова и свидетелей: царскосельского 2-й гильдии купца Ивана Ивановича Игнатьева и дворянина Георгия Францевича Ясневского, составил следующий документ: “Селифонтов С.М., находясь в здравом уме и твердой памяти, на случай смерти своей заблагорассудил совершить сие духовное завещание в следующем: 1. Всякие благоприобретенные недвижимые его имения, в чем бы они не заключались, какие после смерти его окажутся в наличных деньгах и всякого рода наименования процентных бумаг, в долгах на разных лиц по всякого рода актам, договорам и обязательствам, а также движимое имущество его, какое после смерти его останется, в чем бы таковое ни заключалось, он, Сергей Михайлович Селифонтов, за исключением из всего такового недвижимого и движимого имущества и капиталов, законных частей в пользу его супруги Софии Петровны Селифонтовой, все остальное завещает после смерти своей дочери своей, ныне малолетней Наталии Сергеевне Селифонтовой, в полную и исключительную ее собственность, без всякого участия других его наследников. 2. Опекуншею над малолетней дочерью своей Наталией, он назначает супругу свою, Софию Петровну Селифонтову и в помощь к ней, соопекунами глубокоуважаемых: крестного отца дочери его, отставного ротмистра Николая Яковлевича Голосова и полковника Дмитрия Петровича Казнакова. 3. Распоряжения эти составляют непременную его завещателя волю и против таковых никто из наследников и родственников его спорить и возражать не вправе. 4.Все духовные завещания, сделанные им, Селифонтовым, до сего числа, он сам завещатель вполне отменяет и уничтожает”.
Немногим более месяца прожил Сергей Михайлович после сделанного им завещания. Умер он 10 августа 1883 г. Сейчас трудно установить, что послужило причиной смерти 57-летнего штабс-ротмистра, где он умер, где похоронен и т.д. Но скорее всего, это произошло в Петербурге.
http://artemyevo.nar...Selifontov9.htm
1
