Из маминых записок. (Мне кажется, что это интересно, поэтому рискну тут выложить кусочек.)
Наш дом в Макарьеве.
Место, где находился наш дом, было одно из самых красивых в городе – Верхняя набережная. Она начиналась с большого парка – «Старый бульвар», затем переходила в полукаре, в середине которого на большой луговине стояла церковь, окружённая овальной оградой и берёзами.
Дом стоял напротив северной стороны церкви. С южной стороны церкви луговина спускалась зелеными увалами вниз, где граничила с большим монастырским ржаным полем. За полем был широкий чистый песчаный пляж и быстрая не очень широкая Унжа. За Унжей цветущие луга и уходившие вдаль леса. На луговине, кроме церкви, была ещё часовенка, а внизу под горой бил ключ, который был заключён в деревянную часовню с иконой Божьей Матери. В часовне был устроен колодец, откуда брали воду для чая и пищи.
Дом был деревянный, бревенчатый, в виде удлинённого прямоугольника в плане. Он был поставлен торцом на улицу, и на фасаде было всего три окна и парадный вход через крытую веранду. Сзади к дому примыкал хозяйственный двор, а за ним сад-огород, где стояла баня в виде хорошенького бревенчатого домика в два окошечка.
В саду были яблони, вишни, кусты смородины, крыжовника и малины. Было немного грядок для овощей, картошки и клубники. Там же был небольшой мамин цветник.
Сад и огород имели вид несколько запущенный, но это придавало ему больше прелести и уюта. Яблонь в саду было всего четыре, но одно из них – антоновка – была как бы куст из нескольких стволов. Там, под яблонями, у нас был гамак.
За баней и яблонями была зелёная лужайка, на которой росли два орешника. Когда я стала побольше, любила там полежать и помечтать.
В хозяйственном дворе, как полагается, были небольшие амбар, сарай, хлев для коровы, курятник, а над ними – сеновал. Стояла большая дровяная поленница, был колодец. Посредине двора была зелёная лужайка.
В доме было пять комнат: столовая, мамин кабинет, спальня, детская и комната бабушки и дедушки. Пройдя через парадный вход и веранду, попадаешь в переднюю, из которой три двери вели в кухню, ватер-клозет( уборную) и во вторую переднюю, по-современному – «холл», в котором стояли вешалка и громадный сундук для одежды. Из холла три двери вели в столовую, спальню и дедушкину комнату. Эти двери всегда были открыты.
Стены были неоштукатуренные отёсанные и проконопаченные брёвна, потолок был дощатый. Они были мягкого коричневого цвета старого дерева, хорошо гармонировавшего с домашними цветами и успокаивающе действующего.
В столовой посредине стоял стол, над которым висела под стеклянным белым абажуром керосиновая лампа. Стоял деревянный резной буфет, небольшой чайный столик, на котором стоял парадный красной меди самовар и кувшин с кипячёной водой. Над этим столиком на полочке стояли никелированные кофейник, чайник и молочник, тоже парадные, и висело красивое вышитое полотенце. В столовой было четыре окна: два на улицу и два на веранду. Они были обрамлены кружевными занавесками-ламбрекенами.
Ближе к правому окну, выходящему на улицу, стоял венский гарнитурчик из диванчика, круглого столика и стульев. Над диванчиком висели большие портреты бабушки и дедушки в красного дерева рамах и общий портрет мамы и папы в чёрной рамке.
У другого окна на улицу стояла этажерка дедушкиной работы для маминых роз.
Между окнами стояло зеркало.
Между окнами на веранду висели круглые часы и стоял дубовый шкафчик для книг.
В столовой стояла тумбочка, на которой стоял граммофон.
Из столовой дверь вела в мамин кабинет, который был очень уютный. Он был небольшой, отгорожен от спальни большой ширмой красного дерева, обтянутой синей материей.
Боком к окну, выходящему на фасад, стоял небольшой письменный стол (за которым я сейчас сижу и пишу). Сзади стола стоял диван, обитый ковровой тканью с турецким узором. Над диваном, прямо и сбоку, висели в массивных рамах две гравюры «Север с оленями». Вплотную к ширме стояло пианино «Беккер» со свечами.
В красном углу между двумя окнами висела большая в дубовой раме икона – картина «Моление о чаше». Перед иконой висела красная лампада. К этому же углу примыкала большая группа домашних цветов. Среди них я особенно любила клён – довольно высокое деревце с нежной листвой.
Стояла в кабинете двухэтажная этажерка для книг, нижняя часть её в виде закрытого шкафа, а верхняя – в виде полок.
Зимними вечерами, когда мама занималась, на столе горела лампа с зелёным абажуром, а когда она играла на пианино – горели свечи. На столе был хороший письменный прибор, принадлежности для курения: медная пепельница, домик карельской берёзы для гильз, подсвечник, подставка для спичечной коробки, металлическая собачка-пресс и в маленькой рамке портрет отца.
Между кабинетом и детской – спальня. Там стояла широкая мамина кровать, покрытая светло-бежевым ручной вязки покрывалом. Рядом с ширмой стояла моя кроватка и тумбочка, которую мама отдала мне для кукольного дома. Ближе к окну стоял комод красного дерева, на котором размещались небольшое овальное зеркало и туалетные принадлежности.
В одном из верхних ящиков у мамы были всевозможные женские украшения, кружева, аксессуары, шёлковые ленты и прочее. Всё это очень привлекало нас, детей. Мне нравилось смотреть, как мама что-то ищет там, разбирает. Иногда удавалось выпросить какую-нибудь вещицу или лоскуток.
В спальню выходила топка круглой печи, которая обогревала столовую, кабинет и спальню. Зимой рано утром эту печь разжигали берёзовыми дровами, приготовленными с вечера, и тогда комната освещалась живым мерцающим огнём.
В спальню выходило ещё одно печное зеркало, топка которого была в детской. Рядом с ним стоял ломберный столик, а в простенке висела гитара. В холодные вечера дедушка играл нам на гитаре и пел русские песни и романсы, а мы грелись у печки.
Далее шла детская – угловая светлая комната с двумя окнами во двор. Прямо перед окном стоял очень красивый дамский письменный столик, который в Егорьевске был в маминой комнате. За эти столом мы учили уроки. Сбоку от стола на стене висела книжная полка с детской библиотечкой. Стояли две железные узкие кроватки с маленькими иконками в изголовье.
У другого окна стоял небольшой дедушкин верстак, над которым сбоку висел всевозможные инструменты в пазах. Нам их трогать не разрешалось, но зато играть на верстаке разрешали. Мы делили поверхность верстака на три части и устраивали каждая по своему вкусу квартиры для бумажных кукол, которых мы вырезали из старых иллюстрированных журналов «Нива» и других, отданных нам на растерзание. Для устройства этих квартир мы собирали со всего дома (кроме дедушкиной комнаты) мелкие вещи. В ход шли принадлежности с маминого письменного стола и туалетные вещи с комода. Мама всё это разрешала с условием, что мы всё поставим на место после игры.
Рядом с детской была комната бабушки и дедушки. Она была самой тёплой, так как в неё выходило большое зеркало русской печи. В комнате было два окна, выходящих во двор.
Между окнами стоял очень большой письменный стол из чёрного дуба. В столе было много ящиков, и были среди них секретные. В правом верхнем ящике у деда всегда хранились какие-нибудь лакомства. Когда кто-нибудь из детей чем-то был огорчён или обижен, он брал за руку, подводил к заветному ящику и утешал конфеткой. Мама говорила мне, что он точно так же утешал её, когда она была девочкой.
Над столом висел большой портрет Горького, молодого, в русской рубашке.
Около печки стояла дедушкина кровать, рядом с ней тумбочка, а на ней керосиновая лампа. Бабушкина кровать стояла напротив.
В комнате был ещё небольшой гардероб и специальный столик в углу, где дедушка хранил всевозможные мелкие рыболовные принадлежности и разные свои мужские вещи.
Кухня была небольшая, так как всё пространство в ней занимала русская печь. Она была темновата, всего с одним окном. У окна стоял стол, на стенах висели полки с посудой. Стояла громадная кадка с водой, а на её крышке – вёдра с ключевой водой. В углу стоял большой медный умывальник и таз.
Из кухни дверь вела в холодные сени, где были лестница на чердак, дверь на двор и вторая дверь – в холодный чулан для продуктов. Там были закрома для сыпучих продуктов, полки для различных банок. Стояли кадки и кадушки с капустой, огурцами, мочёной брусникой с яблоками, ящики с яблоками.