Серяковы, Печурины (крестьяне; д. Вантино, приход ц. с. Контеево, Буйский у./р-н, Костромская губ./обл.)

. . .Место для Вантина наши предки выбрали превосходное. У Костромы невысокий бережок, затем большая подбережка шириной, вероятно, от 150-200 метров до километра. Затем крутой высокий берег. Вдоль берега стояли раньше овины и сараи – гумна. Продолжением их в сторону к Бую стояли несколько домов Новой улицы. Параллельно гумнам – дома деревни. По другую сторону деревни местность полуамфитеатром спускается к лугу и речке Кореге. Корега сейчас совсем измельчала, а отец говорил, что в годы его молодости у Крутояра (под бугром) глубина была больше двух метров («...не хватало с ручками...»). Не посредственно у деревни речка Корега текла по камешкам, почему и место это называлось «мельчатка». Тут все вантинские мальчишки и девчонки учились плавать. Побарахтаются на мельчатке, потом перебираются по речке вверх, там течение спокойное, поглубже. Научатся тут плавать, перебираются еще повыше – под Крутояр. Когда освоятся там, можно переходить на Кострому и плавать «на ту сторону», на песок.
. . .В деревне между домами Бахмутовых и Семена Кузнецова шел прогон. Через гумна он спускался к Костроме. Часть подбережки, влево от прогона, называлась Сверчково. Вправо от прогона лежала Нема. Тут сажали картошку, сеяли клевер, зерновые. А дальше за Немой до поворота реки шли капустники. Сколько я себя помнил, капусту всегда сажали на одном месте. Весной это место заливалось разливом, оставался толстый слой ила. Затем сюда возили много навоза. Капуста навоз любит. У каждого колхозного двора были две полосы (грядки) в капустнике. Остальная площадь пахалась колхозом. Колхозная капуста тоже родилась на славу. Кочаны капусты бывали до 30 фунтов (12 кг). Капуста белая, плотная. Вантино славилось капустой на весь район и колхоз «Организатор» был участником сельскохозяйственной выставки в Москве до войны. И как же я удивился, когда мы в 1977 году ходили из Контеева в Вантино. Капустник распахан и засеян овсом! Что там овса получишь? Площадь-то невелика. А капусты с этой площади получали видимо-невидимо. И совершенно ясно, что нигде вокруг Вантина такой капусты не вырастишь.
. . .5 июля 1931 года в Вантине был грандиозный пожар. Сгорело больше половины жилых домов, много подсобных, хозяйственных построек: сараев овинов. Несчастье это было страшное. Деревня после пожара сильно изменилась. Некоторые после пожара построились уже не на своем месте («не на своей дворине»). Часть семей уехала в Буй, там построились или снимали жилье. Жизнь деревни распалась на два периода: до пожара и после.
. . .Начался пожар у Ивана Ивановича Спицына, он гнал самогон. Жил он на Новой улице. Дом был новый, двора не было, была временная, крытая соломой пристройка (по-вантински «припелеток»). Загорелось в подвале. Когда погасить там пожар не удалось, Иван Иванович открыл дверцу из подвала в припелеток.
. . .Время было сухое, жаркое. Поднялся ветер. И сразу огонь перебросило метров на 100-150. Загорелось у Петуховых. Их дом до пожара был вторым от Контеева. Пахмутовы напротив нас сгорели. Наш дом остался цел. Сгорела в основном часть деревни, обращенная к Контееву. С правой стороны сгорел весь порядок, включая дом Бахмутовых, который стоял точно напротив нашего дома. С левой стороны сгорела вся часть, включая дом М.Г.Телятникова, стоявший перед ложбиной, за которой находился дом Н.И.Кузнецова, а дальше – наш.
. . .Спасать наш дом прибежало много народу. Из Контеева прибежал Петр Максимович Кропчин, с ним еще кто-то  из артели инвалидов. Мы все три брата – я, Володя и Лева – находились в Контееве у бабушки Веры. Как только закричали, что в Вантине пожар, мы с Володей кинулись бежать вслед за другими людьми. Через Корегу в тот год не было моста, его унесло в разлив. Была чуть ниже снесенного моста, в самом устье Кореги, положена лава в четыре бревна. Народу бежало много, лава ушла под воду, люди шли по ней по колено в воде.
. . .Нас с Володей в деревню не пустили. Мне хорошо запомнилось страшное зрелище горящей деревни. От крайнего дома мы находились в ста метрах. Тут нас остановили женщины, тут же были и другие дети. Потом нас отправили в капустник, а затем обратно – в Контеево. У меня запечатлелась в глазах яркая картина. С правой стороны был дом Спицыных, высокий, большой, наверху отверстия для пролета ласточек. И весь дом был ярко освещен, накален. Было такое впечатление, что он сейчас вспыхнет.
. . .Нашему дому на помощь прибыла еще бригада с биржи во главе с Григорием Михайловичем Мамаковым, который работал у отца помощником. Мужики обливали стены и крышу дома водой. На крышу положили часть половиков и их поливали. Все вещи из дома вынесли под гору, в огород. Кто-то предлагал вынуть рамы, чтобы они остались целы: дом отстоять не надеялись. Но один разумный человек не позволил снимать рамы и тем спас дом. Иначе в дом через окна влетали бы искры, щепки, головешки от напротив горящего дома и наш обязательно загорелся бы. Сгорело много хозяйственных построек: амбаров, сараев, овинов. Наше гумно осталось цело.